Лжец. Мы больше не твои
Шрифт:
– В первый раз будет быстро и жестко, малышка, потом тебя распробую, и пойдем по более медленному…
Опять накрывает мои губы и с рычанием толкается бедрами вперед. Настолько неожиданно, что я вскрикиваю и интуитивно сильнее прижимаюсь к мужчине, цепляюсь за широкую бычью шею и выдыхаю через нос.
Вадим слишком большой мужчина. Во всех смыслах. И мне нужно время, чтобы привыкнуть к нему… потому что мой муж и рядом не стоял…
Прикрываю веки и дышу, пытаюсь справиться с ощущением натянутости.
– Почти девочка, – выдыхает Царев
Спустя мой один глубокий вдох он начинает раскачиваться, медленно подается назад, затем вновь проникает так глубоко, что у меня слезы на глазах наворачиваются…
Не дает мне продыху, ловит ритм, становится более резким, и я не выдерживаю, начинаю стонать, отвечать, царапать сильные плечи и тонуть в поцелуях-укусах. Вадим вбивается в мой рот языком, заигрывает с моим.
Его ласки опьяняют, голова кружиться начинает. Мужчина достаточно тяжелый, и я раскачиваюсь в такт вместе с ним, начинаю поддаваться чувственному экстазу.
Никогда со мной не случалось такого чувственного отклика… Да я и никогда с мужем не чувствовала себя по-настоящему хорошо. Всегда был только он и его хотелки… и часто Петр упрекал меня в чуть ли не фригидности, а потом половая жизнь сошла на нет…
Учитывая, что муж не спал со мной в одной спальне, сославшись на то, что у него слишком чуткий сон, и малыши его будут беспокоить…
Резкий выпад заставляет вскрикнуть и почувствовать боль. Вадим цепляет меня за волосы и вглядывается в мои глаза, а я его лицо разглядываю с капельками пота, ощущаю его запах – чистый, мужской, терпкий, мускусный…
Надо мной самый настоящий дикий самец, который берет и подчиняет, заставляет раскрыться до предела. Только вот у него глаза прищурены сейчас, и ноздри раздуваются, подобно животному, которое учуяло кровь…
– Ты не здесь… – говорит хрипло и натягивает мои волосы на кулак еще сильнее, причиняет боль, а в золотых глазах такое пламя, что мне дурно становится…
– Я… я… просто… – голос дрожит, я с трудом могу говорить, и единственное, о чем молит мое тело – это чтобы Вадим не останавливался, продолжал брать меня, заставлял чувствовать все то, что мое сердце раньше никогда не ощущало…
– Что?! – вскидывает бровь… и оголяет белоснежные зубы, приподнимает верхнюю губу, как настоящий хищник, готовый впиться…
Тело под моими руками становится буквально титановым, наливается силой и яростью… но даже сейчас в этом состоянии я все равно так иррационально доверяю Цареву, не жду, что он навредит мне.
Секс с ним жесткий, я уже поняла, но мы на грани, когда все приносит только удовольствие… поэтому я на мгновение прикрываю веки и говорю, не таясь, чистую правду:
– Я просто… никогда… никогда не было хорошо в сексе, а сейчас…
Прикусываю губу и распахиваю глаза,
– Ты не кончала в сексе? – совершенно нагло спрашивает прямо в лоб, и я вгоняю зубы в мякоть нижней губы почти до крови. Становится безумно стыдно. Отвожу взгляд, и опять натяжение в моих волосах становится нестерпимо жгучим.
– Давай договоримся на берегу, Нина. В постели со мной, подо мной ты не думаешь о своем ублюдке, который даже толком свою жену не имел. Ты почти девственница, судя по реакциям. И мне, может, этому утырку и спасибо нужно сказать, что он тебе психику не повредил, затравив…
Становится жутко неудобно. Вадим, кажется, вообще не знает, что такое такт. Тело все еще подрагивает, меня какой-то тремор желания накрывает, но его слова действуют подобно кускам льда, которые летят в меня…
Дергаюсь под Вадимом, хочу скинуть его массивное тело с себя, а еще просто хочу убраться в ванную и поплакать, как было в самый первый раз, когда Петр разложил меня на постели и быстренько лишил девственности. Что называется, на скорую руку. Он опаздывал на самолет, а я провожала своего жениха.
Он хотел секса с первых дней, но я тянула, а тут… меня будто к стенке поставили и ультиматум предъявили.
– Выбирай, Нина… Мы обручены, а ты все еще в целках ходишь… Я мужик, и мне нужен секс. Я хочу тебя. Хочу свою будущую жену, а ты сама меня толкаешь в руки левых баб…
Тогда наивная девчонка рассудила, что Петр прав, и отдалась. Быстрый секс, неприятные ощущения, не то, чтобы боль… а потом я закрылась в туалете дома, а Станиславский улетел…
– Кажется, я выбрал не ту тактику. Заканчиваем с разговорами.
Сильный толчок вновь вызывает вскрик. Очередь из мощных ударов возвращает меня в реальность, и я начинаю испытывать острый дискомфорт от глубоких толчков.
Впиваюсь пальцами в спину Царева и царапаю его с силой.
– Вот так… Да… возвращайся ко мне, Нина… Покажи, какая ты чувственная кошечка…
Рычит и начинает сильнее проникать, не щадит уже, в какой-то момент мои руки хватает и пришпиливает к подушкам, подставляет мое тело под свои остервенелые толчки, впивается губами в мою грудь, играет языком, и наслаждение переполняет меня. Там, где наши тела соприкасаются, будто жар поднимается.
Мне кажется, что у меня кровь в лаву превращается, она течет, пока я плавлюсь и мечусь под своим любовником, и впервые я чувствую желание, моя чувственность будто просыпается после спячки, перед глазами вспыхивают искры.
Вадим сплетает наши пальцы и все, что он делает, вызывает во мне отклик, я чувствую, как глубоко внутри меня будто закипает что-то новое, неизведанное, тело натягивается подобно тетиве лука, которая под сильным толчком Царева разрывается, и я кричу, срываю голос, хриплю и улетаю в какое-то продолжительное наслаждение, которое скручивает все тело и лишает дыхания…