Лживая птица счастья - 2
Шрифт:
— Я справлюсь.
— Значит, не думал. Так что каждому своё: тебе — мечты, Михаэлю — реальный путь.
Борясь с нежеланием его убивать — воспитанник по-своему был ему очень дорог, Ник сердито посмотрел на него. «Вот дурак! Неужели так трудно покаяться в содеянном? Ведь знает, что я его прощу, даже если он солжёт», — с раздражением подумал он.
Будто услышав его, Беридзе со смиренным видом опустился на колени и, поцеловав его руку, поднял голову.
Это не было уловкой. Как в детстве, карие глаза сияли такой чистой всепрощающей любовью, что у Ника сжалось сердце.
—
Рука Беридзе метнулась к ножу и из его горла ударил фонтан крови. «Прости, отец! Не хочу, чтобы на твоих руках была моя кровь», — мысленно сказал он и его глаза потускнели.
Ник не помнил, сколько просидел в тёмной как склеп комнате. В чувство его привёл сдавленный всхлип.
— Выходите! — приказал он.
Книжный шкаф снова ушёл в сторону и в проёме сначала показался юноша, а затем девушка. Судя по внешности, они были кровниками Беридзе. Девушка упала на колени рядом с телом мёртвого сепаратиста и залилась слезами. Парень замер рядом с ней, пряча горящие ненавистью глаза.
— Как вас зовут? — резко спросил Ник и оба, вздрогнув, уставились на него.
— Он Автандил, а я Манана, — ответила девушка.
В кровниках его воспитанника было нечто такое, что Нику активно не нравилось, и он потянулся к их разумам. «Крейд! Натуральные торпаны,[2] такие же недалёкие, лживые и подлые. Нет, Георгий, даже ради тебя я их не помилую».
Учуявшие опасность брат и сестра сорвались с места, беря его в клещи, и Ник скользнул между ними, а затем развернулся и взмахнул туаши.
Когда в комнату ворвались оперативники спецназа, он сидел на диване и методично отчищал меч от крови.
— Это мой подарок тебе, — сказал он и ткнул лезвием в направлении обезглавленного трупа.
Штейн кивнул, пряча досаду. Наконец-то ему удалось вычислить, где находится глава сепаратистов и тут на тебе!
— Это Георгий Беридзе?
— Да.
— А где его голова? — спросил он, покосившись на круглый предмет, упакованный в наволочку от диванной подушки.
— Там, где должно, — последовал ледяной ответ.
Ник бросил окровавленную тряпку и встал с дивана. Отточенным движением он отправил меч в ножны и, взяв приготовленный свёрток, направился к выходу. Штейн посмотрел на кровавый вслед, отмечающий его путь, и ему стало не по себе. «Брр! Просто мороз по коже, — поёжился он. — Я, конечно, тоже не подарок, но Ник это просто нечто. Мало того что порубил кучу народа, так ещё и голову Беридзе прихватил с собой. Вот нафиг она ему? Может, он каннибал и собирается съесть его мозги? Teufel! Неужели я был бы таким же отморозком, если бы помнил своё детство?» — мелькнула у него обескураживающая мысль.
***
Вопреки предположению Штейна, Ник, вернувшись домой, отправил голову Беридзе не в кастрюлю, а в холодильник. Поутру он водрузил её на церемониальное золотое блюдо и поставил на постамент в зале Лотилий — помимо всего прочего, он предназначался для почитания почивших родственников, близких друзей и верных слуг.
Мари тоже присутствовала на церемонии в храме и вторила молитве Ника за упокой души почившего, а затем на прощании в зале Лотилий. Когда он отдал распоряжение
«Надеюсь, Ник не станет жадничать и со временем поделится со мной своим элексиром молодости. Хотя кто знает, вдруг он не стареет сам по себе, тогда дело швах», — Мари представила себя морщинистой сгорбленной старушкой, а его всё таким же красивым и молодым, и приуныла. «Merde! Прямо-таки Хаул и Софи[3]. Представляю, как народ будет ржать, когда узнает, что мы муж и жена».
У старушки, которую вообразила себе девушка, был такой нелепый вид, что Ник поневоле улыбнулся. «Не расстраивайся, алин, над тобой никто не будет смеяться: я умру куда раньше, чем ты думаешь. К моему великому сожалению, ты состаришься с кем-то другим, а не со мной», — с грустью подумал он; почему-то сегодня ему не верилось, что удастся избежать карающей длани Пророчества.
— Чем займёшься? — спросил он, когда они покинули зал Лотилий.
Мари пожала плечами.
— Не знаю. Может, немного почитаю, потом позанимаюсь в виртуале. Или сначала потренируюсь с туаши, а затем почитаю историю Священных государств. А ты что собираешься делать?
— Алин, я же предупреждал, не выходи за рамки правил, — уклонился Ник от ответа.
— Тогда я оставлю тебя, — сказала девушка и, прощаясь, поцеловала его в щёку.
«Могла бы не бросать меня в такую минуту», — расстроенно подумал Ник. Из-за смерти Георгия он чувствовал себя не в своей тарелке и, чтобы отвлечься от грустных мыслей, отправился к пленнику.
***
Дверь камеры бесшумно уехала в сторону, и Мирон вздрогнул. Приход Старейшего не сулил ничего хорошего, но он старался не поддаваться панике. Тем не менее при воспоминании о том, что творилось с ним после удаления чипов, его пробил пот. Страшные головные боли, от которых он лез на стену, показались ему сущей ерундой на фоне последовавших кошмарных галлюцинаций и перепадов настроения. «Господи, только не в пыточную! — тоскливо подумал он. — Если этот палач начнёт выдирать из меня остальную электронику, встроенную в нервную систему, я точно сойду с ума или останусь калекой на всю оставшуюся жизнь».
Вопреки его опасениям, на этот раз Старейший сел напротив и сложил руки на столе. Выдержать его взгляд было нелегко, к тому же он смотрел так долго, что Мирон начал уже подумывать, что лучше умереть, чем находиться в неизвестности.
— Так умри, — сказал Ник, по-прежнему не спуская с него глаз. — Это не сложно, достаточно прибегнуть к акупунктуре и даже вампирский организм не выдержит блокировки кровотоков.
Мирон скрипнул зубами. «Вот сволочь! Будто я не знаю, что он не даст мне умереть, пока не разберёт на части», — зло подумал он и с вызовом проговорил: