Маги и люди
Шрифт:
– А остальные – тоже ваши? – на всякий случай поинтересовалась она.
– И остальные – тоже! Хочешь присесть – плати!
– И сколько? – ухмыльнулась девушка.
– Ну… – вопрос застал его врасплох. – Ну, сто рублей.
Ева пошарила в кармане и вытащила пятисотку.
– Держите!
Йети мигом оказался рядом. Сграбастал огромной пятернёй деньги.
– Сдачи нет. Но можешь купить пять скамеек.
– Не надо сдачи, мне и одной хватит, – отмахнулась девушка. – А теперь можно я поем? Одна!
– Конечно, можно!
Но он никуда не ушел, а стоял рядом, нависая глыбой и заслоняя свет фонаря.
– Что еще?
– Может, ещё деньжат подкинешь? – нагло поинтересовался он.
– А вам не кажется, что это уже слишком? – возмутилась Ева. Залезла в карман, вытащила тысячную купюру. – Вот! И оставьте меня в покое!
Йети задумчиво почесал заросшую шею. Расстроено вздохнул. Взял тысячу.
– Приятного аппетита, – пожелал он и, повернувшись, исчез в кустах.
Голос его не был похож на голос счастливого человека, продавшего воздух за полторы тысячи рублей. Голос был расстроенным и даже разочарованным.
Ева прикончила гамбургер, запила водой. Потянулась к урне, чтобы выкинуть упаковку и пустую бутылку. Затем взялась за лямки рюкзака. От удивления разжала руки. Из переднего кармашка рюкзачка торчали две купюры: тысячная и пятисотенная.
***
Девочка в джинсовом комбинезоне рыдала так сильно, что плач гулким эхом разносился по всему пустынному парку. Ева свернула с аллеи и поднялась на маленький горбатый мост через узкую речку.
– А ты чего тут одна, да ещё ночью? Потерялась? – спросила она. Погладила по чёрным, словно воронье крыло, волосам.
Девочка тёрла кулачками глаза, роняя крупные слёзы.
– Ну-ну, не плачь, – Ева обняла её, успокаивая.
– Котёно-о-о-к! Упа-а-ал! В реку-у-у! – прорыдала девочка.
– Котёнок? – спросила Ева. Перегнулась через чугунную ограду, всматриваясь в тёмную воду. – А как он…
Чьи-то сильные руки приподняли её за ноги и перекинули через ограждение. Ева с воем преодолела четырехметровую высоту и рухнула в реку. Вода моментально пропитала одежду, а лёгкий рюкзачок, вдруг оказавшийся словно набитым кирпичами, камнем потянул вниз. Ева вынырнула, хватая ртом воздух. Девочка смотрела сверху, глаза полыхали жёлтым огнём. Она развернулась и побежала прочь, лишь волосы, иссиня-чёрные в свете фонарей, развевались на бегу.
Ева выругалась ей вслед, сбросила тянущий вниз рюкзак. Быстро работая руками, доплыла до берега. Выбравшись на каменистый, загаженный окурками и битым стеклом берег, упала навзничь, тяжело дыша.
Затем сняла кроссовки и вылила из-них воду. Разделась до белья и, дрожа от холода, принялась выжимать одежду.
Внезапно вспомнила, что в рюкзаке у неё был паспорт и пакет с наличностью. Поежившись, разбежалась и бросилась в реку. Ныряя, ощупывала руками илистое дно. Порезалась о бутылочное стекло, сломала ноготь о корягу, но через десять минут рюкзак всё-таки нашла. Вынырнула и швырнула его на берег. Выплыла следом.
– Да что происходит?! – заорала она.
Рухнула на колени, в гневе вскидывая руки. Огонь, вырвавшись из её пальцев, пылающим трассером устремился в кроны прибрежных деревьев. Листва мгновенно вспыхнула, на берег посыпались жареные вороны.
Ева испуганно икнула. Подхватила рюкзак и одежду, побежала прочь вдоль берега. Камни больно впивались в голые пятки.
– Стоять! Это что за дела?! – свет фар патрульной машины ударил в глаза. Она бросила одежду и рюкзак, подняла руки. Отвернулась от яркого света.
– Кто такая? Документы! – потребовал полицейский. Оглядел фигурку девушки, хмыкнул одобрительно. – Почему в таком виде?
– Упала в реку. Паспорт в рюкзаке, – ответила Ева. – Можно я оденусь?
– Пьяная? Трезвая?
– Да.
– Что да? Пьяная?!
– В смысле трезвая.
– Доставай паспорт.
Руки расстегнули молнию на рюкзаке, достали из внутреннего кармашка влажный паспорт.
– Так-так, посмотрим. Михайлова Ева Сергеевна. 2002 года рождения. Город Москва. Далековато. В Странногорске что делаем?
– В гости приехала. Э-э-э… к подруге. Можно я оденусь? Холодно.
– Одевайся. В рюкзаке что?
– Вещи.
– Показываем.
Среди мокрых вещей обнаружился чёрный пакет.
– В пакете что?
– Деньги.
– Показываем.
В пакете обнаружился большой комок слипшихся от воды пятитысячных купюр. Этого оказалось достаточно, чтобы Еву затолкали в машину и повезли в отделение. Для выяснения.
***
Девочка в джинсовом комбинезоне открыла дверь полицейского участка и бесстрашно направилась к дежурному. Тот отложил огромный бутерброд, привстал и уставился на маленькую гостью.
– Девочка! Ты куда?
– Дяденька! – девочка подняла ладошку. – Смотри сюда!
– Куда? – нахмурился дежурный. Взгляд его остекленел. Он замер с открытым ртом, из угла которого свисал кусок колбасы.
– Сейчас ты отдашь мне ключи от камеры, – ровным голосом сказала девочка, держа ладошку перед стеклянными глазами сержанта.
Сержант медленно отцепил от ремня связку ключей, протянул в окошко.
– А теперь ты садишься и спокойно жуёшь свой бутерброд, – приказала девочка.
Полицейский сел, взял бутерброд и медленно поднёс ко рту. Челюсти медленно перемалывали белый хлеб с колбасой, глаза продолжали смотреть в одну точку.
Девочка толкнула вертушку, та легко провернулась, пропуская её. Из коридора вырулил еще один полицейский, совсем молоденький. Он обиженно что-то бурчал под нос, отряхивая фуражку. Маленькая гостья вперила в него взгляд чёрных глаз, затем показала пальцем в сторону стенгазеты.
– Читать! – коротко приказала она. Полицейский зачарованно кивнул и послушно подошел к стене.