Магическая Прага
Шрифт:
В драме Иржи Карасека гамлетоподобный Рудольф изображен как король-мечтатель (чеш. “kr^al-snivec”), неторопливый в принятии решений, противник любопытных взглядов и дневного света, бледная тень в хранилище диковен и древностей. В конце концов, он и сам ощущает себя мертвецом среди окружающих его мертвых вещей: “призрак монарха, в игры теней играю с короной, – она запечатлела судьбу на моем измученном челе, – как в цветке страстоцвета природа отпечатала орудия казни…” [562] .
562
Jir'i Kar'asek ze Lvovic. Kr'al Rudolf, cit., s. 16.
Глава 35
Судьба коллекций Рудольфа оказалась печальной. Свора придворных нередко запускала туда руку. Хорошо зная, что серебро может обелить и черного ворона, Филипп Ланг из Лангенфельса, вор и искусный лжец, постоянно таскал из коллекции старинные монеты, ювелирные изделия, яшмовые вазы, “индийские” редкости [564] .
563
Ярослав Сейферт. Прага / Сб. Почтовый голубь, с. 56. – Прим. пер.
564
Ср. F. X. Harlas. Rudolf II, milovn'ik umen'i a sb'iratel, cit., s. 23.
В своих мемуарах Дачицкий вспоминает, что после смерти Рудольфа II (20 января 1612 г.) один из камергеров, Иероним Маковский, в надежде выйти из тюрьмы, признался в существовании множества сокровищ, которые император “спрятал и замуровал”. И добавил: “Куда эти обнаруженные и поднятые драгоценные предметы и образцы подевались и исчезли, совершенно неизвестно, ибо при этих раздорах было в Чехии все раз-два, и проч.” [565] .
Собрания были заброшены, когда преемник императора Матиаш перенес свою резиденцию в Вену. Тридцатилетняя война, начавшаяся в 1618 г. с пражской дефенестрации, попросту разорила рудольфову коллекцию. После битвы на Белой горе герцог Максимилиан Баварский, оставляя Прагу 17 ноября 1620 г., вывез с собой, в качестве компенсации за оказанную Фердинанду II помощь, не менее тысячи пятисот повозок с золотом и драгоценностями, украденными из Пражского Града. Еще пятьдесят повозок наполнил добычей курфюрст саксонский, когда в 1631 г. его войско заняло богемскую столицу. Раз-два! Стоило кому-то пройти через Прагу, как она становилась беднее еще на одну порцию раритетов Рудольфа. Огромный кит, уже без Ионы в пещере-часовне его чрева, возами поставлял иностранным разбойникам свое мясо, кожу и жир.
565
Пер. С. Скорвида. Микулаш Дачицкий из Геслова. Простоправда – воспоминания, op. cit. См. также Karel Pejml. Dejiny cesk'e alchymie, cit., s. 49–50 (Карел Пеймл. История чешской алхимии). – Прим. пер.
Но самое худшее произошло ночью 26 июля 1648 г., когда шведы заняли Градчаны и Малу Страну [566] . Лисы Самсона нанесли меньший урон амбарам филистимлян, чем солдатня Кенигсмарка рудольфовым галереям. Казалось, шведы пришли сюда с единственной целью – похитить сокровища императора-ипохондрика, которые жаждала заполучить королева Кристина. В этом неслыханном разграблении, которое распространялось longe horrendior quam ignis (лат. “намного страшнее, чем огонь”) и которое затронуло и дворцы чешской знати, и библиотеки Рожмберга и Страгова, Кенигсмарк позаботился и о себе, зарезервировав для себя пять повозок с золотом и серебром. Раз-два! Изъятые ценности были перевезены в Висмар, а оттуда на корабле в Стокгольм. Комиссия, собранная для оценки последствий пиратского финала тридцати лет войны, нашла только обломки двух статуй, пустые рамы и несколько поврежденных картин, в том числе “Праздник венков из роз” Дюрера [567] .
566
См. Josef Sv'atek. Posledn'i dnov'e Rudolfov'ych sb'irek v Praze, в: Obrazy z kultur-n'ich dejin cesk'ych, cit., I, s. 47–67.
567
См. Jarom'ir Neumann. Obraz'arna Prazsk'eho Hradu, cit., s. 21.
Для описания дальнейшей судьбы этой расчлененной коллекции, разбросанной по всей Европе, потребовалось бы слишком много времени. Но кое-что от нее все же сохранилось, как если бы “хуаки” умножались силой волшебства. Благодаря эрцгерцогу Леопольду Вильгельму, брату императора Фердинанда III, удалось создать из картин, купленных в тот год в Антверпене на распродаже коллекции Букингема, к которым присоединили остатки коллекции Рудольфа, новое внушительное собрание [568] , которое славилось весь xvii век и оставило след в произведениях художника позднего барокко Петра Брандла [569] .
568
См. Jarom'ir Neumann. Obraz'arna Prazsk'eho Hradu, s. 24–27.
569
См. Ibid., s. 16, 33.
Но во времена Карла VI (1711–1740), посредственного правителя и фанатичного католика, Габсбурги, во имя централизма, стали считать галерею Пражского Града резервом и складом Венской галереи и, начав понемногу расхищать картины, в два счета разорили только что восстановленное собрание [570] . В 1749 г. Мария Терезия, чтобы поправить финансовое положение страны [571] , с легким сердцем продала множество картин в Дрезденскую пинакотеку. Во время Семилетней войны, а именно, в 1757 г., когда Фридрих II Прусский приказал обстрелять из пушек Пражский Град, остатки коллекции затолкали в подвалы, но столь поспешно, что множество статуй, фарфора и хрусталя было побито.
570
См. Ibid., s. 33.
571
См. Ibid., s. 38.
А в 1780 г. Иосиф II приказал приспособить древнее здание, гордость богемского народа, под артиллерийскую казарму. Посему понадобилось разгрузить его от холстов и другого заплесневелого барахла, чтобы освободить место для оружейных складов. Был проведен оскорбительный аукцион. Но прежде провели довольно легкомысленную оценку экспонатов. Грубо говоря, лучшие картины (включая “Das Rosenkranzfest” Дюрера) и наименее поврежденные были оценены в один или два флорина, менее ценные или худшей сохранности – в несколько краций [572] . А поскольку статуи оценивались только исходя из массы материала и сохранности, то всего в тридцать краций был оценен, вместе с другими мраморными торсами, знаменитый Илионей [573] , за которого Рудольф заплатил десять тысяч дукатов [574] . При объявлении аукциона было поставлено условие: приобретенные вещи должны были вывозиться незамедлительно – так велико было желание ликвидаторов освободиться от этих экспонатов, оставшихся от огромного собрания, которое, исходя из холодного утилитаризма того времени, казалось ненужной грудой “бесполезного” барахла [575] . Этот печальнейший аукцион, не менее разорительный, чем шведское нашествие, состоялся 13 и 14 мая 1782 г.
572
Крация – старинная мелкая флорентийская монета. – Прим. пер.
573
Знаменитая статуя Илионея, сына Ниобы. Ее создание приписывают Скопасу (ок. 395–350 до н. э.), древнегреческому скульптору эпохи поздней классики. Во времена Рудольфа статуя была в превосходном состоянии, но из-за небрежного отношения к ней потомков ныне от нее остался лишь торс. – Прим. ред.
574
См. Jarom'ir Neumann. Obraz'arna Prazsk'eho Hradu, s. 42.
575
См. Ibid., s. 43.
А черепки, а потрескавшиеся предметы? В первый день аукциона в Пражском Граде семьи собирали в корзины металлолом, черепки, гипсовые слепки, окаменелости, раковины, статуэтки, монеты и медали с вмятинами и менее ценные камни и сбрасывали затем всю эту мелочевку с Порохового моста в расположенный ниже Олений ров. В глубоком рве скопились обширные залежи отходов, в которых пражские мальчишки рылись еще и спустя пятьдесят лет [576] . Вот так огромные сокровища, длинный список роскошных предметов свелся к груде мусора и скарба с барахолки. Вот оно – вечное присутствие блошиного рынка в измерении Праги.
576
См. Josef Sv'atek. Posledn'i dnov'e Rudolfov'ych sb'irek v Praze, в: Obrazy z kultur-n'ich dejin cesk'ych, cit., s. 62.
В течение всего xix столетия память об этом аукционе Иосифа II жгла оскорбленные души чехов. Еще в 1862 г. художник Карел Пуркине сокрушался о том, что шедевры из галереи Рудольфа украсили пинакотеки Вены, Мюнхена, Дрездена, Стокгольма, в то время как в Пражском Граде не осталось совсем ничего [577] . В этом архиве утерянной славы звучало лишь эхо “фанфар тишины”, говоря словами Сейферта [578] . Роскошная анфилада комнат, символ ненавистной власти Габсбургов, казалась новым поколениям разграбленным сейфом, пустым чужим мавзолеем.
577
См. Jarom'ir Neumann. Obraz'arna Prazsk'eho Hradu, cit., s. 11.
578
Ярослав Сейферт. Прага / Сб. Почтовый голубь, с. 56. – Прим. пер.
Но оскорбительным аукционом дело не закончилось. Кладовая-“хуака” давала новые побеги, словно оставшиеся в земле обрывки корней. Инспектор, присланный из Вены в 1876 г., констатировал, что многим картинам, помещенным в наименее доступные места, удалось избежать разграблений, конфискации, грабежей, торгов [579] . И все началось сначала, раз-два, и… наиболее ценные холсты потихоньку, в несколько приемов были вывезены в Вену, так что пражский странник, вечный изгнанник, не имел об этом понятия [580] . Но роскошная галерея Рудольфа поистине обладала свойствами феникса, потому что, несмотря на то что коллекции методично растаскивались, совсем недавно в подземельях Пражского Града было найдено несколько забытых ценных картин – последние остатки, последнее утешение.
579
V. Jarom`ir Neumann. Obraz'arna Prazsk'eho Hradu, cit., s. 50–51.
580
См. Ibid., s. 53–54.