Магистериум морум
Шрифт:
– Эй! – закричала Алисса, чувствуя, что сил больше нет совсем, и что её бьёт озноб от запоздалого страха. – Вылезай ты, никчёмный дурак! Поехали!
Возчик, однако, больше напоминал кучу ветоши под повозкой, чем затаившегося там человека. Только Белка смотрела из-под сена красными от слёз глазами. Она ещё не верила, что всё закончилось.
Не дождавшись от возчика даже мычания, Алисса полезла внутрь повозки, цепляясь за колесо. Кошка прыгнула следом.
Женщина нашарила в узелке сыр и отломила кошке.
А потом она обняла зарёванную Белку, полежала немного с прикрытыми
Потом сама села править, не надеясь уже на возчика, и полуочумевший мерин, всхрапывая и косясь, потащил возок по изорванной шрамами дороге. Возчик ехал в сене вместе с ребёнком и кошкой.
Тиллит застыла на песке в окружении трёх десятков чертей и бесов. Четыре потрёпанных магистра простёрлись в пыли. Крещёные сидели на высоком холме у реки, оттуда доносился их жалобный вой.
Борн огляделся. Взгляд его коснулся демоницы.
– Я... Я пришла к тебе, потому что любила тебя, Борн.
– Прочь, дура.
Борн помог Фабиусу подняться.
– Тебе нужно бы попить воды, маг. Пей, как следует. Я много взял от тебя.
Фабиус поплёлся к реке. С трудом спустился по тропинке к воде, берег здесь был обрывист. Из воды на него смотрел старик с красным от жара лицом и абсолютно седой бородой.
Он попробовал представить чашу, чтобы напиться, потом пробормотал формулу – ничего не вышло. Тогда он встал на колени, зачерпнул ладонями воду и стал жадно пить.
Демон подошёл и встал рядом.
– Почему ты не сказал мне, что это – Дамиен? – спросил маг, смачивая водой обожжённое лицо. – То есть, что это – наш мальчик похитил Алекто? – маг с трудом поднялся, ноги его тряслись.
– Мог ли я доверять тебе? В Аду принято так: если ты добил лучшего друга – ты до самого дна души создание Ада, и Ад пожрал тебя всего, а если не добил – ты слишком слаб для Ада, и, оклемавшись, униженный милосердием друг добьёт тебя сам.
– Ну, если ты не знал или питал иллюзии… На земле всё точно так же.
– Жаль. Мне нравится разнообразие земли. Её металлы. Её растения. Её элементали. Я изучил химию Ада слишком легко. Здесь – простор для науки великолепен!
– Это верно, – кивнул Фабиус. – Науки всегда завораживали меня, давали пищу уму и восторг телу. А приходилось считать овёс для посева, да распекать ленивых слуг.
Магистр вымученно рассмеялся. Он боялся ещё раз посмотреть в воду и увидеть себя седым.
– Я умру? – спросил он, наконец. – Магия больше не слушается меня. Если она вышла вся… то я ведь давно пережил любые старые кости…
– Ничто не может выйти всё, иначе и я не стоял бы рядом с тобой. Да, мир стал более твёрдым, в нём теперь не слепишь так просто из образов свечу. Но, пожалуй, зажечь её – всё же получится. Огонь лёгок. Как и прочие стихии, кроме земли. Они будут немного поддаваться вашей слабой магии, я думаю. Договора-то с Сатаной никто не отменял, чтобы он там не пытался выдумать сегодня. Впрочем, древние книги говорят, что твои предки владели иным – магией машин и железа. В этом твой путь. Молодость же не сразу покинет тебя. Ведь ты создал её не магией, а наполнив свою кровь флюидами демонической жизни. Это не образ, но иное. Не бойся же. Твоя борода всего лишь побелела от страха. Сколько-то у тебя впереди, если не сумеешь снова поймать в свои сети инкуба.
Борн усмехнулся и протянул магу руку, помогая выбраться повыше.
– Впрочем, вот он я, перед тобой.
– Ты?
«Сказать «ты не враг мне? – подумал Фабиус. – Так и те были не враги…»
– Жизнь труднее, чем можно сказать о ней, – пробормотал маг.
– И мир слов – по-прежнему иллюзия, – кивнул Борн.
Он окинул взглядом берег.
– Боюсь, нам придётся спасать твоих великих магистров. Или вон тот старичок, Грабус, скоро отдаст кому-нибудь душу.
Фабиус вздохнул, обернулся всем телом.
Маги поднимались с земли. Тогус поддерживал Грабуса, но и сам шатался, словно ветер всё ещё сбивал с ног.
– Надо бы повозку… Мы пойдём с тобой сейчас к мосту и…
– Я сумею вызвать повозку и без хождений туда-сюда, я всё-таки демон, и магия – суть моего естества. А вот тащить их на остров я бы поостерёгся. Они готовы были отдать тебя Сатане с потрохами.
– Вот он им и судья. Скажи лучше, как ты сам? Тебе ведь тоже пришлось несладко. Где был ты и куда пропал?
– Сатана запер меня в междумирье. Он надеялся разом обыграть тебя, но не сумел. Я знал, что ты умён Фабиус, и ты – замечательный обманщик!
– Вот уж нашёл ты мне доблесть! – усмехнулся маг. – Ладно, зови повозку, коль можешь. Я бы тоже на ней…
Он сделал шаг, но согнулся, уперев руки в колена.
– Что-то ноги мои, словно связанные верёвкой.
– Не благо для смертного видеть отца, пусть и приёмного, – согласился Борн. – Он весь суть изменение. Мог и вовсе разучить тебя ходить.
Фабиус хмыкнул и стал массировать колени.
– Что же натворили мы с тобой, а?
– Что-то натворили. Постой-ка, я загляну сначала на остров, – Борн прикрыл глаза, удаляясь разумом. – Слуги твои умны. Попрятались по подвалам. Не сердись, что я оповестил их твоим голосом о повозке и о том, что потребуются еда и постели.
– Ну что ж тебе возразишь теперь? Иного голоса бы они не послушали.
И тут Борн напрягся весь, вытягиваясь в струнку, словно собака, почуявшая зайца.
– Что? – так и подскочил Фабиус. – Ты нашёл мальчика?
– Адский Ветер слизал все старые запахи! Я чую его! Да!
– Смотри же тогда? Где он? Покажи мне?
Демон обнял его горячей, пахнущей дымом рукой.
– Смотри со мною, маг, я помогу. Видишь? Твои прачки и кузнец. Они вытаскивают детей из погреба!
Маг и вправду увидел большой картофельный погреб. Ах, как он любил зимой драники из картошки! Притвор погреба был открыт, жерло его уходило глубоко вниз, ступени лестницы были высокими, рассчитанными на взрослого, и детей подавали снизу, а кузнец вытаскивал. Наконец, Фабиус узрел, того, кто так взволновал Борна – перемазанного землюю русоволосого юношу, похудевшего до синевы под глазами, дрожащего от холода, но живого.