Магия отступника

Хобб Робин

На деле, именно так мальчик-солдат и думал. Во всяком случае, так мне показалось, поскольку его с головой захлестнуло разочарование. Он глубоко вздохнул.

— И что же потребуется, величайший из великих?

Явное смирение и откровенная лесть мальчика-солдата, казалось, умиротворили Кинроува. Он откинулся на спинку кресла, в задумчивости постукивая по губам кончиками пальцев. А затем, словно даже подобные движения требовали от него значительных усилий, знаком велел слугам накормить его.

— И принесите мальчику-солдату стул, а также еду и питье, — добавил он им вдогонку.

Кормильцы и их помощники

бросились выполнять его приказ. Они не только позаботились о мальчике-солдате, но и притащили удобную скамью для Оликеи и предложили ей еду и напитки. Мне принесли большое кресло, устланное мягкими одеялами и подушками. Как только мальчик-солдат сел, перед ним поставили стол. Следом появились кувшины с водой и сладким вином, два стакана, поднос с маленькими шариками из мяса и зерен, тарелка густого супа и две буханки только что испеченного хлеба. От вида и аромата пищи мальчик-солдат лишился способности рассуждать. Его руки задрожали, а горло перехватило от голода. Однако несколько долгих мгновений он сидел без движения. Осознав, что он ждет, когда же Оликея позаботится о нем: наполнит стакан, расставит тарелки и предложит отведать что-нибудь для начала, — он потряс головой и принялся за еду.

Он и прежде ел за столом Кинроува. И все же изысканный вкус почти ошеломил его. Каждое блюдо включало что-нибудь, питающее магию, и чем больше мальчик-солдат съедал, тем полнее он ощущал замысловатую сеть чар, исходивших от Кинроува. Он не преувеличивал, говоря о том, сколько сил расходует. Кинроув порождал танец, защищавший древние деревья, и в то же время управлял магией, надежно ограждавшей его летний лагерь. Вдобавок он воздвиг колдовской щит между собой и опасным гостем — единственное движение его пальца могло оказаться смертельным. И между делом поддерживал множество мелких чар: притуплял уколы боли в своем измученном теле, а также делал что-то еще, что мальчик-солдат не мог в полной мере отследить. Наблюдая за тем, как Кинроув ест, он заметил, что каждое движение великого служит сразу двум целям. Его изящество не примерещилось мальчику-солдату: каждый его жест, то, как он поднимал стакан или поворачивал голову, — все это имело какое-то скрытое значение.

Кинроув поставил стакан. Он не улыбнулся, но теперь его лицо выражало что-то вроде признания.

— Ты начинаешь видеть, не так ли? Именно так магия всегда разговаривала со мной. Я говорил об этом и прежде, но мало кто меня понимал. Я и есть танец: он — это я, а я — его часть. И когда я призываю танцоров и они приходят, они присоединяются ко мне и становятся частью меня. Я танцую, мальчик-солдат. Возможно, не столь явно, как прежде, когда я только сделался великим. Но с тех пор как магия пробудилась во мне, я не сделал ни единого движения, не бывшего частью моего танца.

Кинроув жестом велел кормилице вновь наполнить его стакан. Когда та шагнула вперед, великий слегка шевельнулся, одновременно повторяя и противореча ее движению. И несколько мгновений, пока она подливала ему вина, она невольно участвовала в его танце. Когда она отстранилась, его рука двинулась к стакану. И на краткий миг мальчик-солдат различил невидимые нити силы, созданные Кинроувом. Все вдруг обрело совершенный смысл. А потом понимание померкло, и, хотя он по-прежнему видел, как изящно Кинроув поднимает стакан и пьет, магию мальчик-солдат уже не воспринимал.

—

Ты должен будешь подготовиться, — объявил Кинроув, словно продолжая прерванный разговор. — Разумеется, определенная пища обострит твое восприятие. Однако подготовка не исчерпывается тем, чтобы попросту съесть все, что перед тобой поставят. Ты будешь танцевать, пока не станешь танцем. Это потребует от тебя значительных усилий, к которым ты никогда в жизни не готовился. Ты можешь просто не выдержать того, что потребует от тебя танец, чтобы пробудить магию.

Мальчик-солдат оскорбился. Он ударил себя ладонью по тучной груди.

— Это тело способно шагать много часов подряд и сутками ехать верхом по пересеченной местности. Это тело выкопало сотню могил и…

— И все же никогда не выдерживало трудностей, обычных для танцора. Однако теперь ему придется. Ты понимаешь, что можешь не пережить этого танца?

— Я должен выжить, чтобы стать единым. Я должен выжить, чтобы магия смогла моими руками изгнать захватчиков. Ты что, намерен убить меня своими чарами, а потом объявить, что я сам в этом виноват?

Кинроув молчал еще мгновение. Его лицо прорезали угрюмые морщины, и мальчик-солдат мимолетно отметил, что и это стало частью его бесконечного танца.

— Ты можешь выбросить из головы свое упрямство сейчас или избавиться от него в танце — мягко заметил он. — Я бы советовал, если тебе это удастся, забыть о недоверии и принять то, что я тебе говорю. Магия, вовлекающая тебя в танец, подобна реке. Будь ты илом или камнем, она потечет дальше, пробивая себе путь сквозь любые преграды, которые ты воздвигнешь на ее пути. Но тебе будет проще, если ты сам воздержишься от сопротивления и ей не придется проламываться сквозь него.

— Я как-нибудь сам разберусь с собственным сопротивлением твоей магии, — холодно ответил мальчик-солдат. — Давай приступим к необходимым приготовлениям, в чем бы они ни заключались.

— Моей магии? — едва ли не снисходительно переспросил Кинроув. — Уже то, что ты называешь ее моей магией, а не просто магией, предвещает твое сопротивление. Что ж, хорошо. Тут я тебе ничем помочь не могу. Быть может, к тому времени, как ты будешь готов отдаться танцу, ты прислушаешься к моему совету.

Кинроув отвернулся и подозвал сразу троих кормильцев. Когда его рука описала в воздухе сложный тройной жест, мальчик-солдат вновь на миг увидел, как великий натягивает тончайшие нити магии, словно кукловод-волшебник. Кормильцы подошли к нему и встали, ожидая распоряжений.

— Нам понадобится много еды, какой мы ежедневно кормим танцоров. Но ее нужно сделать сильнее. Она должна быть более сладкой и содержать вдвое больше коры халлеры. Накопайте корней дикой малины, самые свежие и мягкие истолките и добавьте туда же. Приготовьте побольше жареного мяса и воды, подкисленной листьями атры. Позднее понадобятся и другие блюда, но пока этого достаточно. И еще одно поручение. Возьмите медвежий жир, сало оленихи, листья мяты и красники и ивовые вершки. Приготовьте для мальчика-солдата растирание и очень горячую ванну. Нужно расслабить его суставы и мышцы. Подготовьте защитные обмотки для его ступней и голеней и широкое полотно, чтобы поддержать живот. Все это должно быть готово к вечеру. Идите и принимайтесь за дело. И пришлите кормильца, чтобы он помог ему наполнить желудок всем, чего он пожелает.