Малайсийский гобелен
Шрифт:
С неожиданной энергией она осыпала поцелуями знамя атакующего.
– Ты герой сегодняшнего дня, помог изгнать турок...
– Я всегда герой: скоро я буду дважды герой, когда сыграю Албризи.
– Нет, Периан, ты ведь знаешь, о чем я говорю. Ты же совершил подвиг, когда поднялся в воздух на боевом коне, чтобы поразить турок.
Иногда, как я люблю выражаться, боги и люди идут друг другу навстречу. Она хотела еще что-то сказать, когда со стороны площади донеслись звуки фанфар, инструмента, как известно, более звучного, чем мандолина. Несомненно, то была часть триумфальных торжеств по случаю победы.
– Ты права, Бедалар, красотка моя. Тебе выпало счастье быть со мной. Не упусти его. Ты - красавица, я - герой, нам выпал случай, и мы должны отпраздновать это.
– Мы уже празднуем,- ответила она, сильнее прижавшись ко мне.
Позже я написал еще одно четверостишие, родственное тому, что сочинил для ее брата, и незаметно ей подбросил:
О, Бедалар, из всех, кого я знал,
Твоя лишь музыка меня зажечь сумела.
Позволь же пожелать, чтобы без дела
Любимый инструмент не пропадал.
В нем не было той искры, что в первом катрене, зато он был более глубок по чувствам.
ГОРОСКОП МОЛОДОГО СОЛДАТА
Зачарованная Малайсия! В диких пустошах за ее крепостной стеной, среди хаоса утесов и скал, в глубинах мрачных ущелий и в дебрях девственных лесов злые силы всех мастей боролись за мировое господство. На наших же извилистых улицах царило умиротворенное спокойствие.
Недельное празднество по случаю изгнания смуглолицего Твртко и его воинства завершилось импровизированным, но пышным шествием. Я имел к этому прямое отношение и со мной носились, как со знаменитостью. Так что временами я валился с ног от изнеможения. Окончание праздника совпало с возвращением Армиды из ссылки в Джурации. Бентсон назначил нам срок возобновления работы с заноскопом, а вечером, накануне этого дня, я получил нежданную весточку от Армиды. Она приглашала навестить ее в отцовском доме. Надо полагать, моя слава смягчила сердце Гойтолы.
Назавтра я явился к особняку Гойлоты с утра пораньше. И хотя настроен я был смиренно и любезно, мужлан у ворот, уродливый, как два его сторожевых пса вместе взятые, встретил меня крайне неприветливо. Можно было подумать, что к нему явился сам Стефан Твртко с пушкой, дромадером и злобным намерением избивать всех домочадцев бамбуковой палкой по пяткам. Пока мужлан выдерживал меня у ворот, я все пытался припомнить остроту де Ламбанта насчет угрюмых привратников, отгоняющих от порога непостоянство.
Наконец мне разрешили войти и провели в прохладный холл. Зная, что в этом доме обычно завтракают обильно, как в Константинополе, я надеялся быть приглашенным к трапезе. Увы, лишь чашечка кофе скрасила мое ожидание.
От нечего делать я разглядывал ряд бюстов, посаженных на колонны. Запечатленные в мраморе господа вид имели суровый, как будто бессмертие вызывало у них мигрень. Я старался придать себе такой же вид. Я был рад, что меня пригласили во дворец Армиды, хотя мой желудок издавал воющие звуки и довольно громкие, так что посторонний мог подумать, будто у меня под рубашкой припрятана комнатная собачка.
Пока я не спеша пил маленькими глотками свой кофе, показалась горничная. Она шла по коридору и опускала жалюзи, время от времени бросая в мою сторону любопытные взгляды. Я не мог удержаться, чтобы не ответить ей тем же. Ее вид вызывал желание. Но я напомнил себе, где я нахожусь и о своем намерении честно жениться.
Я предался сладким мечтам. Мы с Армидой поженились, и ее любящий отец предоставил нам великолепный маленький домик с видом на Туа. На завтрак у нас шоколад, и мы приглашаем к себе всех друзей. И у нас прелестная служанка, трудолюбивая и податливая...
Армида своим появлением прервала мои мечты. Выглядела она, как я и представлял, восхитительно. На ней была туника, из широких рукавов которой выглядывали облегающие рукава нижнего платья. Темные волосы покрывала не то сетчатая шапочка, не то вуаль. Полосы пробегали по тунике снизу вверх, когда
Армида, приближаясь ко мне, пересекала пласты солнечного света.
Она провела меня в свою собственную гостиную на втором этаже. Мы вышли на балкон, нависающий над уютным внутренним двориком. Там цвели апельсиновые и лимонные кусты. В тишине лишь изредка кудахтала курица. Я обратил внимание, что в светлом углу грелась на солнышке парусница. На мой взгляд, не очень удачное название - ее спинной гребень походил скорее на веер.
– Это не единственная древнезаветная тварь в нашем доме,- сказала Армида.- Папа любит их. У нас есть еще несколько проныр-хватачек, чтобы ловить крыс. А в Джурации их еще больше - тиранодоны и другие.
Она слегка пожала плечами и жестом предложила мне присаживаться. К моему великому облегчению, желудок перестал урчать.
– Мне простили мои прегрешения,- сказала она, украдкой глянув в комнату, где ее старая сухая дуэнья что-то говорила служанке.- Йолария и я очень довольны, что мы возвратились из Джурации. Отец говорил, что состязания были интересными. Тебе понравилось?
– Я весь день провел на арене.
– А бой быков видел?
– Быков? О нет, мне и без них хватило.
– Кайлус выступал как тореадор. Странно, что ты пропустил такое зрелище.
– Мне нужно было повторить свою роль. Я буду очень занят. В этом сезоне предстоит сыграть в двух спектаклях у Кемперера и нужно еще закончить световую пьесу Отто. Я с нетерпением жду этого, а ты, Армида?
– Ты в последнее время видел Бедалар?
– спросила Армида. На маленьком столике подле нее лежал серебряный колокольчик. У балконных перил, на специальном насесте сидели два прикованных цепочками иглотерия. Их чешуйчатые тела бросали синие и красные отблески. Я повернулся, погладил одного из них, и он тут же распустил свои перистые иглы, идущие вдоль позвоночника. Поведение Армиды смущало меня, я чувствовал, что сам прикован к голой ветке, где нет листьев, чтобы в них укрыться.
– Бедалар? А разве Гай не занят тем, что проводит с ней свое время? Бедняга! Он без ума от нее, а она, по слухам, называет своего красавчика идиотом и еще бог знает как.
– Гай - довольно красивый малый, как ты думаешь?
Дразнит она меня, что ли? Я внимательно посмотрел на нее, но не мог ничего решить - она не отрываясь смотрела на серебряный колокольчик, временами касаясь его пальцами.
– Полагаю, да, хотя несколько своеобразно. К его лицу привыкаешь постепенно... Ты, Армида, так красива, что рыба выпрыгивает из Туа, когда ты гуляешь по берегу.