Малайсийский гобелен
Шрифт:
– Я всегда хотел испытать как можно больше в этом мире. Но только не охоту на кинжалозуба. Возможно, я больше похож на отца, чем раньше представлял. Он тоже искал пути, чтобы испытать...
– Оставь тему родителей, у меня есть собственные. Послушай, пообедаем у Жерсента. Он обещал напоить нас в стельку.
– Мне бы лучше навестить своего отца сначала. Он очень расстроится, если я приду пьяным.
– Да, конечно. Старики всегда расстраиваются. Поэтому нужно выпить.
– Ты прав, но, тем не менее, я пойду. Я очень давно не навещал его.
– Не торопись. Вспомни, какие погреба у Жерсента, отмени свое решение,
Совсем рядом слышались музыкальные переливы падающей воды. Отец старого герцога когда-то нанял великого конструктора Аргентуаля, который спроектировал фонтаны, шлюзы, водопады, придававшие неповторимую красоту окружающему дворец парку. Когда мы подошли к мраморной лестнице, ведущей в картинную галерею, к нежному шуму воды добавились еще звуки струн. Галерея была построена в восточном стиле с изогнутым карнизом.
У подножия лестницы четверо садовников копали землю. Они аккуратно в ряд высаживали экзотические деревья. Один из садовников был очень стройным. Я подумал, что это, возможно, был тот самый Хотебоу, сыгравший столь печальную роль в моих делах.
На верхней площадке лестницы в окружении бронзовых монстров играли на музыкальных инструментах две женщины: девушка - на мандолине, а женщина постарше - на виоле. Они исполняли замечательный итальянский танец форлана, старинную мелодию которого они весело подхватывали друг у друга. Их лениво слушал прислонившийся к колонне мужчина, одетый в вельветовую куртку и лосины. У него была грузная и неуклюжая фигура. На нем была шляпа с перьями и маска животного. Он постукивал ногой в такт музыки. На наше появление он не обратил никакого внимания.
Разрушительное действие времени было хорошо заметно на старшей исполнительнице. Волосы ее давно поседели, а на коже проступали пигментные пятна. У нее был двойной подбородок, как у ящерицы, а линии рта начинали терять свою четкость.
Ее юная компаньонка была еще почти девочкой, но с оформившейся фигурой. Голову украшали золотистые волосы, хотя мне показалось, что их цвет не был натуральным. Толстый слой пудры и румян в ярком солнечном свете производил неприятное впечатление. От этого ее кожа казалась безжизненной. Судя по манерам и одежде, ее можно было бы принять за одну из куртизанок герцога. Когда мы приблизились вплотную, она вызывающе посмотрела на нас, не прекращая играть на своем инструменте. Взгляд ее был надменный и холодный. Она играла для человека в маске животного.
На куртизанке было платье из серебристо-белого шелка, слегка запачканное у кромки, из-под которой выглядывала изящно обутая ножка. Шею обтягивало кружевное ожерелье; красно-коричневый жакет великолепно облегал элегантную грудь. Ясно, что это не было повседневной одеждой даже при дворе герцога. Несмотря на красоту девицы, я не удостоил ее вниманием, а направился к картинам, которые были расположены под низкой колоннадой. Кайлус остановился, чтобы рассмотреть девушку и послушать музыку. Я обошел его и вступил в холодную тень.
Все это время человек в маске животного не проявлял к нам никакого интереса.
Герцоги Ренардо в своих военных походах и путешествиях собрали большое количество экзотических предметов. Наиболее ценные экспонаты украшали
Так как наша труппа должна была поставить комедию "Фэбио и Албризи" на свадьбе Смараны, мне необходим был костюм для роли. Я надеялся, что картины герцога подскажут мне нужный стиль одежды.
Главным достоинством гения, построившего этот павильон, была любовь к контрастам. Он замыслил такую перспективу своих колонн и двориков, что один их ряд выходил на ступеньки, где играли женщины, и на пасторальный пейзаж за ними; тогда как противоположный открывал вид на поросшие папоротником развалины старого дворца и великолепные постройки герцогской резиденции в стиле барокко позади них. Эти два контрастных единения природы и искусства нашли свое отражение в полотнах, украшающих стены.
– Взгляни на всю эту красоту,- сказал я.- Столь громадное сооружение вместилось лишь в небольшую часть этих картин... Как я люблю искусство, драму, оперу, музыку и все то, что вставляет суть нашего мира и внутреннего мира создателя! Все это просто замечательно, даже если это и декадентский век...
В моей памяти все еще не поблекли воспоминания о прекрасном времени, проведенном в горах вблизи Хейета, о наших беседах и, конечно, о любви. Также должен признать, что я пытался произвести впечатление на Кайлуса. Он меня изрядно достал со своей болтовней о быках и трахающихся кинжалозубах.
– Мы живем в двойственном мире, но мир создателя - это особый привилегированный мир...
– Кончай, де Чироло,- проговорил Кайлус.- Сейчас ты начнешь хвастаться, что читаешь книги.
– Ну нет, книги я оставляю отцу. Он их пишет. Музыка, живопись и, конечно, пьесы, все создания искусства...
– Тише! А то в штаны наложишь.
Он положил мне на плечо руку, тихо напевая в такт звукам мандолины. Он без интереса осматривал картины, определенно думая о чем-то своем.
– Это маленькое нарумяненное создание с мандолиной... Прекрасно играет. Она смело смотрела на меня. Ты не мог этого не заметить.
– А кто этот парень, скрывающий свое лицо под маской волка? Надо думать, фаворит Ренардо?
– Какое она имеет к нему отношение? Черт возьми, премилое создание, это точно.
Я продолжал осматривать полотна.
– Кайлус, что ты скажешь об этой картине "Пейзаж в Аркадии"? Обрати внимание на задний план картины...- Я указал на мифическую сцену, но он лишь взглянул на нее.
– Для меня это слишком туманно. Клянусь костями создателя своего, если бы мне удалось склонить ее на свою сторону... здесь недалеко мои комнаты. Ее не надо будет сильно убеждать, если только этот хлыщ уберется. Человеку следует ежедневно отдавать свой долг Венере.
– Я обязан отдать долг своему отцу...
– Поднимемся наверх, Периан, там более старые картины. Не говори мне ни слова о твоем драгоценном папаше...
– На днях я беседовал с твоей сестрой...
– И драгоценную мою сестренку тоже побоку, если не возражаешь.
Хранитель галереи стоял в ленивой позе на лестнице и кормил лакомыми кусочками дворняжку. Когда мы проходили мимо, он обрел серьезный вид и низко поклонился нам. На верхнем этаже картин было меньше, но вид открывался лучший. Здесь было очень мило, и танцевальная мелодия все еще достигала наших ушей. Кайлус по-прежнему был не доволен. Он остановился у отворенного окна и смотрел вниз.