Малайсийский гобелен
Шрифт:
– Ах, Летиция, ты относишься ко мне лучше, чем я того заслуживаю. Временами я действительно похож на орнигуана. Она рассмеялась весело и свободно.
– Я никогда не ездила верхом, и не знаю, придется ли когда-нибудь.
– Как-нибудь я покатаю тебя на Каприччио. Он слегка хромает, но очень славное животное. Правда, Капри, старый дружище? А теперь мне пора. Мне нужно забрать еще пару ботинок из-под залога.
Она взяла мерина за уздечку и пытливо посмотрела на меня.
– Для меня, Перри, было огромным удовольствием работать с тобой в пьесе. Ты первый актер, с которым я разговаривала, я имею в виду - просто так, а не по делу. Мы ведь шили костюмы для актеров университета. Мне нравится такой образ жизни.
– Одним он нравится, другие его презирают.
– Но для меня это выход, и я бы смогла больше помогать своей семье, чем теперь... Ты сам это говорил. Ты... как ты думаешь, смогу я стать профессиональной актрисой? Я знаю,- она поспешила проговорить, как бы боясь моего ответа,- ты скажешь, что у меня должен быть талант, и конечно, мне не хватает красоты. Я и не думаю, что когда-либо снова стану леди Джемимой, но, может быть, я смогу играть комедийные роли. Как ты считаешь? Есть надежда, что меня возьмет маэстро Кемперер?
Я вновь взял ее тонкую руку. Мы стояли, почти прислонясь к боку лошади, и глядели друг на друга.
– Это очень тяжелая жизнь, особенно для девушки.
– Именно к такой жизни я и привыкла.
– Если ты настроена серьезно, я могу замолвить за тебя словечко, хотя сейчас я не в лучших отношениях с Кемперером.
– Не говори только о моей просьбе Армиде.
– Я никому не скажу, глупышка, и Армиде - в особенности, если уж на то пошло. Но что скажет твой дядюшка Жозе, когда узнает?
Летиция опустила ресницы.
– Он меня отпустит, если мы с мамой проявим твердость. Я хочу вырваться из дома еще и из-за него.
Я обнял ее, она уткнулась мне в грудь головой.
– Летиция, в тебе столько всего намешано.
– Не больше, чем в тебе,- ответила она с каким-то новым порывом. Она сверкнула на меня голубыми глазами и робко улыбнулась.
– Периан, ты занимаешься любовью с каждой девушкой, с которой играешь в пьесах?
– Почему ты так считаешь? Она обхватила мою шею:
– Это меня немного возбуждает. Прижав ее теснее, я сказал:
– А я-то думал, Летти, что ты хочешь быть исключением из общего правила.
Ее волосы все еще пахли чердаком, хотя она обсыпала их изрядной порцией дешевой пудры. Я прижался щекой к ее лицу и одновременно просунул руку под лифчик, обхватив теплую, маленькую грудь.
– Поехали на Каприччио ко мне домой, вместе отметим прощание с генералом Геральдом и леди Джемимой. Пусть они за запертыми дверями проделают то, что только имитировали перед заноскопом.
Как бы поддерживая меня, конь зашевелился. Я начал целовать Летицию, но она отвернула лицо и сказала.
– Хорошо, если бы ты уговорил маэстро Кемперера посмотреть "Трагедию Мендикулы". Может, ему понравится мое исполнение.
– О, уверен, дорогая, ты ему понравишься в любой роли. Но это позже... А пока не теряй времени, будь активнее. Опусти свою изящную руку вот сюда и ощути, как ты на меня действуешь, и какой пылающий факел будет освещать тебе путь в постель...
Мои пальцы нащупали влажную бухточку, в которой только и можно было остудить пыл моего факела. Летиция порывисто дышала, облизывая от возбуждения губы. Тело ее податливо извивалось. Я нежно захватил губами ее язык, а свой просунул ей между зубов. От этого она пришла в совершенный восторг, и все ее тело сотрясли конвульсии. Моя плоть невольно откликнулась такими же сладостными спазмами. Тяжело дыша, с ослабшими коленками, мы стояли в полумраке конюшни, опершись на бок Каприччио.
– О-о... о-о... о-о... Перри...
– О, Летти!
– проговорил я со стоном. Мне было хорошо, чего нельзя было сказать о состоянии некоторых частей моей одежды. Меня била дрожь. Прислонившись к деревянной стенке постройки, я сказал: - Как быстро ты заводишься, Летти. Идем ко мне и продолжим, только растягивая удовольствие.
Она обтянула платье, давясь от смеха и пряча от меня лицо.
– Мне так стыдно!
– Она снова засмеялась.- Как видишь, я могу доставить удовольствие не хуже любой девушки из родовитой семьи. Я хочу, чтобы ты взял меня неистово во всей моей красе, как будто я в самом деле леди Джемима!
Она рванулась ко мне. Лицо ее горело от вожделения.
– Перри, я вся твоя. Могу я довериться тебе? О, я в отчаянии - если бы я только могла сказать тебе...
– Верь мне, ты так красноречива. Во дворе я услышал какой-то шум. Она снова обвила мою шею.
– Это ты, ты делаешь меня такой развязной и бесстыдной! О, Перри, ты поможешь мне стать актрисой? Ты же обещал мне.
– Поговорим об этом позже.
Снаружи я снова услышал голоса. Не застегивая рубашку, я поискал глазами хоть какое-нибудь оружие. Рядом стояли грабли. Только я успел схватить их, как в дверь ударили, и она распахнулась.
Летиция вскрикнула и нырнула за мою спину.
Это был Бонихатч. Сжав челюсти, он угрожающе размахивал дубинкой. С ним был Солли, вооруженный подобным же образом. За ними стояли Отто, Флора и еще двое подмастерьев. Все злобно вглядывались в полумрак.
– На этот раз ты попался, трус несчастный,- проговорил Бонихатч.Теперь уж я тебя проучу. От тебя и мокрого места не останется.
– Да уж, врежем мы тебе,- добавил Солли.
– Летиция, выходи!
– крикнул Бонихатч. Она не двинулась с места. Я смотрел на них и оценивал свои шансы. Четверо. Да еще два подмастерья.
– Негодяй!
– заорал Бентсон.- Ты воспользовался доверчивостью этой молодой девушки, которую я, по просьбе ее дяди, должен оберегать как зеницу ока.- Он подтолкнул Бонихатча вперед.
– С тобой все в порядке, Летиция? Мы не опоздали?
– раздался голос Флоры.
– Я в полной безопасности,- еле слышно ответила Летиция.- Позвольте нам уйти.
Как только она это сказала, я прыгнул вперед, действуя граблями как копьем, ударил Бонихатча в грудь. Затем, бросив грабли, я молниеносно нанес Солли удар в челюсть кулаком. Воспользовавшись замешательством, я развернул лошадь и с поразительной ловкостью, будто занимался этим не один год, вскочил в седло. Пришпорил конягу, и мы рванулись вперед.