Мальчик как я
Шрифт:
– Как по-вашему, куда мог направиться Шерлок
– Вам виднее.
– А Джон
– По моим сведениям, Джон в последний раз направился на кладбище, - неприветливо буркнул Лестрейд.
– Видите ли, Грегори, - хищно улыбнулся Майкрофт.
– Я говорю не об этом Джоне, а о том, который несколько дней назад вошёл в здание Скотланд-Ярда. Вам, возможно, показалось, что он несколько не в себе. Вас сбила с толку мысль, что к его мнимой смерти и ряду жестоких убийств действительно причастен мой брат, а кое-кто за эту версию даже с радостью ухватился. Вас, наверно, не смутили ни его походка, ни флотский ремень, ни глубоко въевшееся обручальное кольцо на пальце.
– А вас смутили.
– Я даже озаботился проверкой его
– С чем
– Друг с другом. Вам часто приходилось встречать людей с одинаковыми отпечатками пальцев Кроме того, в мои руки попало его удостоверение личности. Подлинное, что удивительно. Ряд использованных при его изготовлении технологий нашей науке неизвестны. Ваш Джон Хэмиш Уотсон - гражданин иного государства.
– России - догадался Лестрейд.
– Ещё более иного,- загадочно улыбнулся Майкрофт.
– Отсутствующего на известных мне картах. Возможно, Там наука продвинулась достаточно далеко для столь точного копирования живых организмов. Где вы его прячете
– Я…- Лестрейд почувствовал, что у него в горле пересохло.
– Загородный дом моих родителей. Но… но он сбежал.
– То-то мы его там не застали. Как вы думаете, кого он отправился искать - прищурился Майкрофт.
– Остаётся только дождаться, когда плотность идиотов в определённой точке дойдёт до предела и грянет взрыв.
Лестрейд тогда ещё понадеялся про себя, что Майкрофт выражается фигурально.
Джона снова потянуло на Бейкер-стрит в первый же день заточения.
Ночью, как приехали, Лестрейд обработал мелкие порезы, налил гостю стакан виски, и тот провалился в сон, как в омут. Утром, проснувшись, Джон уткнулся взглядом в карту, и карта настолько его смутила, что он побежал по дому в поисках прочих источников информации.
Что-то определённо не так было с миром. Или с Джоном.
Что-то не так было в непривычных обводах холодильника, в шрифте пожелтевших газет, скопившихся в углу. И определённо не так - в старых учебниках истории и географии, обнаруженных на полке бывшей детской, где он ночевал. Британия была конституционной монархией, в разное время растерявшей колонии. Джон почувствовал себя осиротевшим. «Кто из нас сошёл с ума, Джон» - вспомнился ему вчерашний вопрос Холмса.
Плюнув на безопасность, Джон выбрался из дома. При свете дня нечто фальшивое чудилось ему в цвете неба, в траве и листьях, в запахе ветра и шуме моторов, как будто у мира сбилась настройка. Герб на здании почты, упаковка некоторых продуктов - всё было другим. Однако банкомат, почти такой же, как дома, за исключением царапающих глаз невнятных мелочей, исправно принял карточку и выдал деньги - почти как настоящие. Джон купил булочку - на вкус почти как дома - и свежую газету. Устроившись на лавочке возле клумбы и памятника участникам Второй мировой (Джон уже не был так уверен, между кем и кем она была), он изучил «Таймс» от набранного непривычным шрифтом заголовка до мелких буковок выходных данных. Ни одна подделка, думал он, не может быть столь подробна. Можно изготовить поддельную газету или книгу, даже мебель, нельзя подделать целый мир. Джон ущипнул себя за руку, боль была вполне правдоподобной, да и полученная накануне царапина едва затянулась. Его не опаивали, не запирали, намерено или как будто бы случайно, не лишали возможности вернуться в Лондон. Бред… был бы слишком подобным для бреда. Даже если у этого бреда было основание. Дома Джон перерывал всю информацию по Холмсу, и на каком-то «жёлтом» сайте наткнулся на полуфантастическую статью. Мориарти, обманутый сосед Холмса, будучи серьёзным учёным, пописывал фантастические рассказы о параллельных мирах. Автор статьи выстраивал целую запутанную теорию, как и почему профессор мог спастись в одной из этих вселенных. «Каждый раз, делая выбор, мы создаём новый мир, и миров этих бесконечное множество», - приводилась цитата якобы из самого Мориарти. А сейчас теория начинала приобретать реальные черты. Вот почему вчера автобус свернул не на ту улицу, и пришлось топать полквартала пешком. Вот почему Холмс оказался дома. Вот почему он в таком странном контексте упомянул Мориарти. Это был не тот мир, не тот Холмс и не тот Мориарти. Возможно, Джон обидел хорошего человека, а возможно и нет, не зря же ему полицейские сразу поверили. Но, неизвестно каким образом оказавшись Здесь, он вряд ли когда-нибудь вернётся Туда, вряд ли встанет на могиле Мэри и Артура со словами «Я отомстил за вас».
В этот раз дом на Бейкер-стрит встретил Джона тишиной. Кажется, хозяева были выше того, чтобы запирать двери. Доктор прокрался в гостиную, прислушался, потом плюнул и зажёг свет. И очень вовремя, потому что пол был усеян чем попало, вещи и книги лежали там, где нашли своё место. Из общего бардака взгляд выхватил скрипку и смешную шляпу, валявшиеся в кресле. Тёмные обои производили гнетущее впечатление. Кое-где они были в следах пуль. С камина скалился череп, со стены ещё парочка, компанию им составлял расстрелянный жёлтый смайлик. Про химическую лабораторию на кухне и части тел в холодильнике Джон помнил ещё с прошлого раза. Позади раздался какой-то шорох, и доктор резко обернулся.
Прямо поверх обоев было наклеено множество бумажек, газетные вырезки, фотографии, вычерчены схемы. В самом центре паутины находилась пришпиленная кинжалом фотография профессора Мориарти. На других были самые разные люди, от представителей высшего света до жутких уголовных типов, иногда на одной картинке те и другие вместе. А ещё трупы, трупы, при виде которых даже бывшего военврача замутило. Особенно когда под одним обнаружилась подпись «Джон Уотсон». И довольно свежая дата, ещё недели не прошло. Так вот за кого принял его Холмс Джону захотелось присесть.
Он едва не раздавил скрипку, потому что его неотвратимо потянуло именно на это, заваленное барахлом кресло, стоявшее вполоборота к камину. Что-то царапало внутри. Хотя как можно найти отличия между виденным на фото и видеозаписях с тем, что сейчас видишь перед собой, пытаясь понять обитавших здесь людей.
Здешний Холмс сотрудничал с полицией, возможно, чтобы покрывать собственные тёмные делишки, а может быть, и нет. Потому что Джон успел разузнать про вражду с местным Мориарти и странный суд, ещё больше запутавший всю историю. Может быть, Здесь Холмс действовал тоньше, а может быть, в силу природного равновесия, гений и злодейство поменялись местами. У доктора начала болеть голова.
Он отправился на кухню, там точно была аптечка. Заглянул в комнату за кухней, там обнаружилась чистая и как будто нежилая спальня. В его мире эту комнату занимал Мориарти, а Холмс жил наверху. Здесь выше этажом обитал Другой Уотсон. Наверно, он не хромал.
Джон замер на пороге в недоумении. Он половину жизни отдал морю, а здесь морем и не пахло. Спартанская обстановка, минимум вещей, идеальная чистота, разве что за неделю осела пыль. На тумбочке две фотографии женщина, похожая на маму Джона, и группа полевых офицеров в южной форме, среди которых доктор с ужасом узнал себя. Брошенный на стуле полосатый халат как раз подходил ему по росту. Но на кровати, смятой, в пику всей остальной аккуратности, был отпечаток длинного тела, как будто кто-то спал поверх покрывала в обнимку с подушкой, оставив на наволочке странные пятна. Джон подошёл поближе и заметил бумажный уголок, торчащий из-под подушки.