Маленькая незнакомка
Шрифт:
Я скриплю зубами и запихиваю оставшиеся вещи в сумку, глаза уже горят.
Дверь открывается раньше, чем я успеваю почувствовать свое присутствие, и входят еще девушки.
— О, Анна! У меня вопрос по поводу немого. Ты его трахала несколько месяцев назад на вечеринке? И если да, то стонет ли он?
— Ш-ш-ш! Оливия - его сестра, - шипит Анна. — Я не хочу, чтобы в команде все было странно, если она узнает, что я трахаюсь с ее братом.
— Так ты все еще с ним трахаешься? Расскажи нам подробности! Он большой? Доминантный?
— Черт, Данара, успокойся.
— Я спрашиваю, о чем вы все думаете.
С меня хватит, я заканчиваю укладывать свои вещи в сумку, завязываю волосы назад, прохожу мимо шкафчиков и плечом провожу мимо девушек, особенно Данары. Не обращая на них внимания, я выхожу из раздевалки, по моим щекам начинают катиться жгучие слезы.
Предательство причиняет боль.
Я слышу, как кто-то зовет меня по имени, но к черту их. К черту их всех за то, что они говорят о моем брате, как о каком-то чудаке. И к черту моего брата за то, что он мне лгал.
Он пробрался ко мне в комнату и попросил научить его, потому что он психанул на свидании с Анной, но все это время он трахал ее? И до сих пор трахает?
Так вот почему он был таким естественным во всем, что делал со мной?
Пока я добираюсь до автобусной остановки, отказываясь ехать с Эбби, я достаю свой телефон, и мои пальцы дрожат, когда они набирают его имя, чтобы получить его контактные данные. Я никогда не звоню - нет смысла звонить, ведь он не разговаривает. Скорее всего, он не ответит. Но ему и не нужно говорить ни слова - этот мудак просто должен слушать.
Три звонка, потом тишина, звонок соединяется без обычного приветствия. Я не хочу плакать, но слезы заливают мои щеки, а из легких вырываются маленькие струйки воздуха, достаточно слышимая, чтобы он понял, что я расстроена.
— Как ты смеешь, Малакай. Как ты посмел? Ты солгал мне. Ты... Ты лгал. Ты солгал и обманом заставил меня научить тебя всему, чертов чудак. Я думала, что помогаю тебе, и влюбилась, а ты все это время прекрасно знал, что делать, черт возьми! Что за больной так поступает? Я же твоя сестра! И я... я...
Я закрываю рот тыльной стороной ладони и сажусь на стоянке, всхлипывая в ладони.
— Я надеюсь, что трах с Анной стоил того, чтобы разрушить наши поганые отношения. Ты больше никогда не подойдешь ко мне, Малакай.
Я качаю головой, моя челюсть дрожит.
— Никогда. Я н-н-ненавижу тебя. Я ненавижу тебя так сильно.
Я слышу, как он тяжело дышит на другом конце провода.
Малакай: Где ты?
— Пошел ты, - сплюнула я, прежде чем повесить трубку.
9
9
Оливия
—
Я вздыхаю, поднимаясь по парадной лестнице.
— Да. Просто тяжелый день. Я не хотела тебя волновать.
Я позвонила ему сразу же, как только повесила трубку после разговора с Малакаем, в слезах, с разбитым сердцем, но когда он ответил, я замерла, не зная, что сказать.
Я не хочу, чтобы отец разочаровался во мне, и как бы я ни презирала Малакая, я не хочу, чтобы у него были неприятности из-за того, что он манипулировал своей младшей сестрой, заставляя ее совершать с ним сексуальные действия.
Я фыркнула, и он надулся.
— Ты мне врешь, но мы поговорим, когда я буду дома.
— Хорошо, - шепчу я. — Я люблю тебя, папа.
— Я тоже тебя люблю, ангел. Иди отдохни. Я принесу домой еду на вынос для тебя и твоего брата.
У меня отвисает челюсть, и я наклеиваю на лицо фальшивую улыбку.
— Спасибо.
Он кладет трубку, и я закрываю глаза, стою у своей двери и прижимаюсь лбом к дереву. У меня болит сердце - разве так бывает? Я чувствую себя так, будто мне изменил давний бойфренд или кто-то ударил меня прямо в живот и вырвал сердце.
Когда я захожу в свою комнату, Малакай сидит на моей кровати спиной ко мне, надвинув капюшон, и щелкает зажигалкой, задернув шторы так что моя темная комната светится.
Я застываю в дверном проеме, отступая в сторону.
— Убирайся, - процедил я. — Я не хочу даже смотреть на тебя.
Он поворачивается ко мне лицом, но я отвожу взгляд, отказываясь смотреть ему в глаза.
— Уходи, Малакай.
Я прижимаюсь к двери, изнемогая от слез.
— Все, что мы делали, закончилось. Я хочу, чтобы ты покинул мою комнату и больше никогда не приближался ко мне.
Он показывает, но я не смотрю на него.
Его мотоциклетные ботинки быстро приближаются ко мне, он хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть на него, но я отвожу глаза в сторону. Я не хочу видеть его лицо и не хочу знать, какую отговорку он собирается придумать. Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни - или хотя бы из моей гребаной комнаты.
— Ты можешь уйти?
– спрашиваю я, мой голос ломается, раскалывается на две части, как и мое сердце. — Ты причинил мне боль, и я не могу на тебя смотреть.
Он закрывает мое лицо ладонями, прижимается лбом к моему, тяжело дышит, но я отстраняюсь, когда он пытается меня поцеловать, и рукой я, прежде чем успеваю подумать, бью его по лицу.
— Убирайся к чертовой матери!
Он снова пытается общаться с помощью рук, но я останавливаю его, хватаю его за пальцы, чтобы остановить все, что он собирается сказать. Это самый ужасный, самый унизительный способ обращения с ним, заставить замолчать его единственный способ общения, но мне все равно. Он причинил мне боль, и я не хочу слушать его версию.