Маленькие огоньки
Шрифт:
Она закрыла за ним дверь, пока он снимал куртку.
Эллиот показал на лист бумаги. Это было не то письмо, которое он получил от миссис Мэйсон об отмене отстранения.
— Я хотел сообщить тебе первой. Сегодня пришло официальное уведомление.
Я встала и Эллиот обнял меня, пока миссис Мэйсон вешала его куртку в шкаф.
— Что там? — я посмотрела на письмо. Конверт был отправлен из Бэйлорского университета. — Ты получил её? — восторженно спросила я.
— Это пока не окончательно. Мне предложили полную спортивную стипендию, — его голос звучал и вполовину не так радостно, как должен был бы. — Им требуется устное подтверждение с моей стороны, если я соглашусь поехать.
— Что значит «если я соглашусь поехать»? — спросила я.
— Куда? — спросила миссис Мэйсон.
— Ты поедешь! Это же Бэйлор! — воскликнула я, обнимая Эллиота. Когда я отстранилась, он лишь слегка улыбнулся.
— Что ты сделала? — спросил он, преисполненный чувством вины.
Я прижалась щекой к его груди и сделала глубокий вдох. От него пахло домом его тёти: приправами, которые она использовала при готовке, и свежим запахом мыла и средства для стирки.
— Кэтрин, — сказал он, отстранив меня на расстояние вытянутой руки.
— Кэтрин заключила со мной сделку, чтобы инцидент с Оуэном не попал в твоё личное дело. Тебе повезло, что директора Огустин не было тогда на месте, — сказала миссис Мэйсон.
— Значит, я не отстранён? — спросил он.
— Ты прочёл моё письмо? — спросила миссис Мэйсон, подняв бровь. — Внутреннее отстранение, занятия в моём офисе и курсы управления гневом. Таков был уговор.
— А что взамен? — спросил Эллиот, посмотрев на меня.
— Я рассказала ей про «Джунипер». О том, что мамочка больна и не может присматривать за мной, что мне приходится самой заботиться о себе. Надеюсь, это не скажется на твоей стипендии.
Эллиот молча посмотрел на меня, а затем перевёл взгляд на миссис Мэйсон.
— Ты начнёшь посещать мои консультации со следующей недели, в том числе во время каникул. Ты голоден? — спросила она.
Эллиот заметил коробки с пиццей.
— Всегда, — ответил он, садясь за стол.
Миссис Мэйсон метнулась на кухню, чтобы захватить третью тарелку и поставить её перед Эллиотом.
— Простите, что явился без приглашения, — извинился он между делом. — Я просто хотел убедиться, что с Кэтрин всё хорошо.
— Вполне ожидаемо, — сказала миссис Мэйсон, садясь напротив нас. — И очень заботливо с твоей стороны. Не стоит извиняться. Мне даже спокойнее, что ты здесь. Я и забыла, насколько успокаивающе сказывается присутствие мужчины в доме.
— Рад помочь, — ответил Эллиот.
— У нас есть охранная сигнализация, — обратилась она ко мне. — Я дам тебе код чуть позже.
— У нас? — переспросила я.
— У нас с тобой, — улыбнулась миссис Мэйсон. — Ты же теперь живёшь со мной.
Я улыбнулась. Она очень старалась, чтобы я чувствовала себя уютно.
— Сигнализацию, похоже, поставили не так давно.
— Мы установили её после… — она замолчала, смутившись.
Воспоминания той ночи вспыхнули у меня перед глазами так ярко, что мне пришлось встряхнуть головой, чтобы прогнать страх и унижение. Закрыв глаза, я кивнула, в который раз пытаясь забыть случившееся.
— После чего? — спросил Эллиот.
— После того, как Мэйсоны, вернувшись однажды с работы, обнаружили мою мать у себя дома.
— Что?! — изумился Эллиот.
— Это случилось после того, как я вызвала органы опеки в первый раз, шесть месяцев спустя после кончины мистера Калхуна, — пояснила миссис Мэйсон.
— И… она просто слонялась по дому или как? — поинтересовался Эллиот.
Миссис Мэйсон побледнела.
— Она пряталась у нас под кроватью.
— У вас под… кроватью? — переспросил Эллиот, потрясённо глядя на меня.
Я кивнула, сжавшись на стуле.
— С ума сойти, — сказал Эллиот.
— Она не хотела нам ничего плохого. Она просто была сбита с толку, — сказала миссис Мэйсон.
— Она лежала на полу, свернувшись калачиком и хныча. Не надо её защищать, — сказала я. — Пожалуйста, не надо.
— Её арестовали? — спросил Эллиот.
— Мэйсоны не стали выдвигать обвинений, — ответила я.
— Я до сих пор не уверена, простила ли ты меня, — призналась миссис Мэйсон.
— Я вас не виню. Я никого не виню.
— Итак, — начала миссис Мэйсон, глядя на Эллиота. — Так ты расскажешь нам?
— Что? — Эллиот переводил взгляд с меня на нашего методиста и обратно.
— Что такого тебе сказал Оуэн.
Эллиот поёрзал на стуле.
— Я думал, он вам сам уже сказал.
— Нет, — спокойно ответила миссис Мэйсон. — Оуэн провёл послеобеденное время в приёмном отделении клиники.
— Ох. Как… как он?
— Насколько мне известно, отёк немного спал. У него сломана правая скуловая кость. Тебе повезло, что твои дядя с тётей побывали в больнице и отговорили родителей Оуэна выдвигать обвинения, вопреки увещеваниям детектива Томпсона.
— Оуэну повезло гораздо больше, — насупился Эллиот. — Я бил в полсилы.
Миссис Мэйсон выгнула бровь в ответ.
— Что он сказал тебе, Эллиот? — спросила я. — Чем он тебя так разозлил, чтобы так его избить?
Мне требовалась причина. И притом серьёзная. Я хотела услышать, что его спровоцировали. Что он сорвался не потому, что мир вокруг нас рушился. Эллиот был моим якорем, соединяющим меня с нормальным миром. Боюсь, без этого якоря я погружусь в то же состояние, в котором пребывала мамочка после смерти отца.
— Это не имеет значения, — ответил Эллиот, избегая моего взгляда.
— Напротив, — возразила миссис Мэйсон. Она поставила ногу на стул, прижав колено к груди. Её поза была продуманной, как всё, что она делала, придавая ей более дружелюбный вид.
— Он сказал… — Эллиот сделал глубокий вздох, а затем торопливо проговорил на выдохе. — Он обозвал меня любителем потрохов [19] , а затем назвал Кэтрин шлюхой, которая, возможно, уже вынашивает моего индейского выродка.
19
Любитель потрохов — оскорбление на почве расы в отношении коренных американцев. Намёк на то, что индейцы поедают органы свежеубитых буйволов.