Мальтийское Эхо. Продолжение
Шрифт:
Они быстро поняли, что я говорю и понимаю по-итальянски с трудом, и спросили.
– Вы откуда?
– Из России. Я смогу взять собаку на одну эту ночь, в качестве охранника. А потом? Я ведь завтра вечером уезжаю.
Некоторое недоразумение на лицах юных итальянок принудило меня добавить:
– Я ночью, без духоты и столпотворения хочу полюбоваться городом.
– Хорошо, - сказала одна из девиц.
– Я как раз собиралась позвонить дяде. Он живёт здесь, правда в пригороде. Держит магазинчик, сам готовит и продаёт панини, разные другие бутерброды. Магазинчик пристроен к его дому. Может он возьмёт пса.
И всё удачно "склеилось". Дядя берёт собаку! Утром в 5
Я была счастлива! Взяла собаку "напрокат"! На радостях я заказала популярный здесь "бифштекс по-флорентийски" - большой кусок мяса, размером со среднюю книгу. Мясо это готовят быстро, на гриле, без специй и с кровью. Сразу попросила разделить кусок на две части и одну упаковать с собой. Вторую скормила Сиру. Назвала так в память о Сиракузах.
– Девчонки, а можно мне угостить вас в знак признательности?
– спросила я.
– Не откажемся!
– хором ответили они.
Я заказала им три пиццы и три порции мороженого, расплатилась и вышла из кафе.
– Ты, Сир, до утра поступил ко мне на службу!
– погладила я жёсткую щетину на спине овчарки.
Та завиляла хвостом. Я смело погладила уже мягкую шевелюру между ушей Сира. Он нежно облизал мою руку.
В первую очередь я направилась к Дуоме, Собору Санта-Мария-дель-Фьоре. Но ожидаемых восторгов он у меня не вызвал. Может быть ночные сумерки отнимали у зрительного образа необходимую игру света и красок. Облицовка фасада белым, зелёным и розовым мрамором в купе с блочно-горизонтальным орнаментом показались мне пёстрой и скучноватой. А вот купол... Я его рассмотрела позже... И пусть меня простит Стендаль, который у Дуомы потерял дар речи и три дня молчал.
А я со своим дружком направилась дальше. Всю ночь благородный Сир шёл рядом, шаг в шаг. Когда я останавливалась, он без приказания садился, когда я где-нибудь присаживалась передохнуть, он ложился в ногах, языком облизывая мои и свои уставшие ступни. Голоса он ни разу не подал, не залаял. Когда пару раз ко мне близко подходили люди, да еще вытягивали руки в мою сторону, он грозно рычал. Прелесть! А туристов, Верочка, и ночью предостаточно! Но они движутся нешумно, как призраки. Или как в музее. А мы с Сиром их обходим... Немой кинематограф с ночным сюжетом!
... Мы смотрим снизу-вверх задрав головы на глыбу Палаццо-Веккьо. Мне показалось, что пес сейчас завоет. Или я... Зубцы основной галереи дважды еще повторяются на высоченной башне. Облицовка рустом, окна-бойницы дополняют ощущение, что это - фантастический корабль-крепость. Движение темных туч провоцирует почти реальную видимость "движения" дворца: вот через мгновенье эта мощь раздавит скульптуры на площади. И людей, таких маленьких людей в толпе. Сюр же: "падает башня"!
Углы, слишком много углов. Помнишь наш спор: ты говорила, что в углах концентрируется мысль, а я утверждала, что в углах "черт накакал" , как говорит Анна Никитична. Да, там драматизм. В Палаццо, в готике вообще так много драматизма! Я же люблю плавные очертания барокко, они будят воображение. И не страшно!
... В 5 утра мы с Сиром сидим на лесенках у памятника Данте. Скульптурный орёл гордо смотрит на поэта. Поэт гордо смотрит на скульптуры львов внизу. Львы гордо смотрят на меня и мою собаку. "Мою"... Я чуть не плачу перед расставанием с моим четвероногим другом.
... Всё... его увели. Я отдала кусок бифштекса. Откупилась. Теперь можно и всплакнуть. Не здесь. Я добрела до гостиницы. Не могла уснуть. Приняла контрастный душ и снова в путь. Молодец я, что поменяла балетки на кроссовки. Почему? Потому что я направилась в Форт Бельведере. На этот чудесный зелёный холм нужно подниматься по извилистой, очень длинной дороге. Но это стоит того! Справа и слева высокие каменные заборы, за ними виллы богатых флорентийцев. Через два часа такого похода я была награждена небольшим отдыхом в саду Боболи. Ещё через час я у цели: обзорная терраса Пьяццале Микеланджело. Скульптурная группа бронзовых копий Буонаротти. А какой божественный вид на город сверху. Его сумрачное величие теперь сменилось солнечным романтичным великолепием! Мост Понте-Веккьо теперь не серая, облепленная домиками-магазинами стена с брешами, а изящная конструкция из трёх арок, а красноватый купол Брунеллески как парашют летит над Арно.
Я обнаружила, что спуститься вниз можно другой дорогой: по крутой, но не такой длинной лестнице.
Но я не спешила. Вернулась в сад Боболи...
... Извини, сестрёнка, я, наверное, многословна и велеречива... Вон сколько написала. Всё, заканчиваю... Да, ещё: в соседнем купе сидят трое русских и разговаривают о литературе. Дама и мужчина лет шестидесяти, а молодой мужчина лет сорока. Может быть это их сын. Он сейчас увлечённо что-то доказывает, говорит о Достоевском, в руках у него том "Преступление и наказание". Сейчас они обсуждают слова Набокова о романе... Ой, я хочу послушать. Очень интересно! До встречи. Целую, твоя Ирина".
Андрей немножко прогулялся, обогнув пруд. Размял ноги и "переварил" в себе ночные впечатления Иришки. Ему захотелось иметь собаку. Свою собственную. Лучше немецкую овчарку. Он сел на траву возле самой воды. И вдруг сзади услышал шорох! Рядом, на дорожке у склона к пруду, стояла девушка. Она держала на поводочке... сову. Небольшая, пёстрая, наверное, молодая птица натянула шнур и была уже у руки Андрея.
– Извините, она обычно спокойно себя ведёт. А тут...?! Что же это?
– Не волнуйтесь, девушка. Это любовь с первого взгляда!
– пошутил мужчина, успокаивая владелицу.
– Я фотографирую людей и моей Клё. Вас снять?
– Прошу, пожалуйста. Только отстегните Клё с поводка.
– Что вы? А если...?
Андрей посадил птицу на плечо. Та успокоилась и даже как-то приобняла шею мужчины своими крыльями.
Девушка сделала десяток снимков и, забирая свою подружку, сказала тихо, удивлённо и восхищённо:
– Если вы не опытный дрессировщик сов, то вы - чародей, а я снимала Любовь!
– Вот деньги, вот адрес. Жду снимки! Спасибо!
Девушка ушла, а Андрей Петрович достал из сумки увесистый том "Династий". Огорчился, вспомнив, что забыл ручку и блокнот. Начал читать и через пять минут понял, что в голове чётко укладывается сложный математический граф родов, фамилий, дат и поместий. Память услужливо заносила в определённый кружочек информацию, и чья-то рука верно вычерчивала из этого кружка множество стрелок к другим таким кружкам. И эта нелюбимая им в исторических курсах хронология и генеалогия теперь давалась удивительно легко!
Так прошёл ещё час. Пора на автобус-экспресс, следующий в аэропорт. Андрей обрадовался, что место посадки в автобус было прежним, как и сорок лет назад. Стабильность и покой - вот чего желала уставшая душа мужчины.
Платоныч был очень рад встрече. Приобнял Андрея Петровича, спросил, глядя своими зоркими глазами в его глаза:
– Как съездил? Как Вера Яновна? Доложи кратко.
– Поход в Средиземноморье был удачным. Чести не уронили. И трофеи есть!
– отрапортавал лоцман.
– Тоже мне моряк: поход... трофеи...
– привычно пробурчал морской волк, но в усах было удовлетворение от доклада.