Мальтийское Эхо
Шрифт:
Выручил Андрей, поняв мысль художника:
– Правда педалировать ситуацию не хотелось бы. Так?
– Точно, - улыбнулся Игорь.
– Дело в том, что мы с Андреем умеем видеть, - Вера улыбнулась.
– Подобно вам. Да и моя женская интуиция убеждает меня в том, что Амур попал-таки в ваши с Женечкой сердца. Ведь так?
– Есть... немного. Меня точно этот шалун ранил.
– Игорь доверчиво, по-сыновьи смотрел на Веру Яновну.
– Так вот, чтобы время не "затоптало" только что проторенный след, раны преждевременно не затянулись, нужно поддерживать отношения. Не просто звонки "Сиракузы-Санкт-Петербург", а... Вы же запланировали в своей голове пригласить Женю и ее девочек на новогодние праздники на Сицилию, а потом самому приехать на 8-е марта в Питер?
– Абсолютно верно, - удивился художник.
– Но под чьим присмотром оставить Жениного отца? Он привык к круглосуточному уходу. Больница? Няня-сиделка? Лучший вариант - поместить его в отдельную палату у нас в усадьбе. Сиделку мы найдем. Срок - не определен. Видно будет.
– Вы прямо читаете мои мысли, Вера Яновна.
– А свое кафе вы выгодно продадите Сэбиному дяде. Вместе с комнатой наверху, - почти беззвучно проговорил Андрей Петрович.
– Разве я говорил вам, что наверху, над кафе - моя комната, где я ночую?
– Не говорили. И про дядю Себастяно ничего не говорили. Но так есть и так будет!
– сказал Андрей.
Вид его был настолько странным, насколько убедительными были его слова. Игорь сказал просто:
– Да, задали вы мне... нам с Женей задачки...
– Кстати, - продолжила рассуждать Вера.
– Я уже переговорила с одним пожилым академиком, Матвеем Иннокентьевичем о месячном лечении в нашем будущем Центре. Пока о месячном. После Нового года. Он специалист по Тибетской культуре. Бабуля нашла еще одну насельницу, Аллу Федоровну, поэта. Они дружили в молодости. Также о месячном пока сроке лечения после православного Рождества.
– Я позвоню через месяц. Это ваше "пока", уверен, растворится.
Друзья тепло попрощались, высадив Игоря у гостиницы, а сами проехали в Мучной переулок.
– Привет, мамуля! Ты же знакома с Андреем Петровичем? Он теперь живет с нами в усадьбе, - как-то просто, как некую очевидную данность сообщила Вера, обнимая и целуя мать.
Из своей комнаты вышел Павлик.
– Привет, мамуля! Я соскучился, - радостно сообщил сын, бросившись Вере на шею.
– Приветик, сынок! Познакомься, это - Андрей Петрович, маг и чародей!
– задорно воскликнула Вера Яновна.
– Да, мама. Я помню... В июле он ночевал у нас. Здравствуйте.
Юлия Станиславовна, произнося растерянно "Здравствуй, дочка", "Здравствуйте, Андрей Петрович" собиралась с мыслями, чтобы как-то разумно отреагировать на неожиданность. Тем паче, не укрывшийся от глаз матери животик Верочки, наводил на мысль о связи его появления с явлением мага и чародея.
– Чаю хотим!
– Вера Яновна ловко перевела мизансцену удивления в кухонные хлопоты.
Когда Юлия накрывала стол, лицо ее было уже спокойнее.
– Как ваша поездка на Сицилию? Справились с мафией? С творческими планами, я заметила, все складывается удачно, - Юлия с мягкой иронией поочередно смотрела то на дочь, то на Андрея.
– Ты кого спрашиваешь? Меня или Андрея? И откуда ты знаешь про Сицилию?
– Вера была в полном недоумении.
– Это я шутил в прошлый раз. Импровизировал, - отозвался Андрей.
– А-а-а, - протянула Вера Яновна.
– Вы - мастер импровизации! От актрисы это не скроешь, - улыбнулась Юлия Станиславовна.
Почаевничали. Мать и дочь остались наедине, Андрей Петрович ушел в комнату Павла, который к этому времени собрался пойти на тренировку.
Когда он был у двери, Вера спросила:
– Павлик, как ты смотришь на перспективу провести Рождественские каникулы в усадьбе? И ты, мама?
– Ну-у-у, - протянули те без особой радости.
– Я собираюсь подарить на Новый год Платонычу снегоход. Ты бы мог покататься. И ты, мама, посмотришь на новый Иришкин флигель. Она с Сергеем... Впрочем, новостей и перемен к Новому году ожидается много! Радостных! И этими переменами мы обязаны, главным образом, бабуле Марие и дяде Георгию. И ты, мама, пожалуйста, перебори...
– Да, доченька, да. Я уже давно хочу...
– перебила дочь Юлия и сама тоже не нашла нужного слова.
– А я рад и с удовольствием поеду, - обрадованно сказал Павлуша и ушел, беззаботно забросив рюкзачок на широкое плечо.
– 39-
Наступил декабрь, и первый день зимы морозным влажным ветром с реки разрисовал стекла в окнах усадьбы.
– Смотри, Андрей, какие чудесные узоры!
– восхищенно сказала Верочка.
– И утро волшебное. Я люблю зимой бывать в усадьбе. Питерская зима в городе слякотная. А здесь хороша! ЗдСрова!
– На Урале зима еще красивей, - как-то грустно заметил мужчина.
– Скучаешь?
– Да, нет, не особенно, - он что-то не договаривал.
Но когда подошел к окну, оживился.
– Лилии... Узоры на окнах - хрустальные лилии!
– Прекрасно! Древние греки считали лилию символом надежды, - Вера Яновна стояла у зеркала и, замерев, что-то увидела в нем.
– Я...увидела себя в платье... с расшитыми белыми лилиями на рукавах и подоле. Я... скоро сошью себе такое. Будет повод!
– Да, скоро Новый год, - рассеянно проговорил Андрей Петрович.
– Раньше будет повод. Завтра на несколько дней уедем в Питер. Я приготовила отчеты по работе. Нужно сдать. И взять кое-какие книги.
– Завидую тебе. Работаешь. И отчеты готовы, и книгу пишешь интересную.
– Ты ведь не должен скучать: много читаешь, многое мне рассказываешь очень полезного для книги, - Вера тревожно взглянула в глаза Андрея.
– Мало, мало работы.
– Глупости! Твои заключения после изучения "Славяно-Арийских Вед" для моей книги - интереснейшие! Особенно твоя интерпретация символов. Ты стал специалистом по знакам! Я вышила на наших рубашках "духовную и душевную свастику" - символ исцеления. Ведь помогает! На своем поясе я вышила "зайчика" и "велесовика" - защитные обереги, особенно для беременных. И это не мешает моей протестантской душе, самостоятельно борющейся за спасение.