Мальтийское Эхо
Шрифт:
– Хочешь, я дам тебе мольберт, холсты, краски, кисти?... Ты возвратишься и вернешь.
– Пожалуй, да.
– Тогда подойди к 12:30 на улицу Кирочная, буквально рядом с метро "Чернышевская". Я работаю там в школе-студии, веду занятия по рисованию и дизайну. Созвонимся поточнее, как выйдешь из метро.
Евгения нежно поцеловала Игоря и ушла.
В 13:00 Андрей Петрович забрал его у метро и они отправились в усадьбу.
– Молодец, что взял мольберт. И вообще - мо?лодец, - сказал Андрей.
– Остановите здесь, - попросил Игорь.
– Я сейчас вернусь.
Он зашел в большой универсам и вернулся с пятью большими пакетами.
– Я ведь не просто хозяин кафе,
Пани Мария встретила сицилийского гостя очень приветливо.
– Здравствуйте, Игорь, мы вам рады. Вижу: у вас с собой мольберт. В непогоду можно рисовать на балконе второго этажа, выход из библиотеки. Вера, Андрей, покажите гостю дом.
Мария Родиславновна стала спокойней, чувствовала благоприятные изменения в жизни: Верочка сообщила ей, что беременна, Иришка с Сергеем ежедневно ездили в Питер на встречи с Вадиком. Нашли толковых биофизика и нейрофизиолога. Работают успешно над сергеевым прибором. Верочка, наоборот, стала нервозной. Видимо, таков период беременности. Деев попросил подождать решения Ватикана и великого магистра по Укладке. Но на крайнее беспокойство Веры Яновны о судьбе усадьбы, спокойно рассмеялся:
– Что, ему, вашему мэру, место вокруг мало? И деньги даете приличные... Да... Ну раз он так... Я посодействую. Не волнуйтесь.
Вера догадывалась о возможностях Александра Владимировича, но попросила разъяснений и уточнений.
– Я вас не узнаю, Вера Яновна. Куда девалось ваше прелестное чувство независимости. Что за глупый страх. Да... Вы с Андреем Петровичем устали. Да... А схема "убеждения" вашего мэра обычная и простая: генпрокуратура в скором времени начнёт проводить тотальную проверку работы мэрии. Грешки, естественно, найдутся. А потом намёк по поводу государственного отношения лично мэра к планам МИДа относительно усадьбы... Пустяки. Кстати, коллеги из ГРУ и ФСБ установили, что ваш приятель Ричард с серьезными структурами на Западе не связан. Кое-какие связи у него есть, но, в принципе он - способный авантюрист, искатель-одиночка.
– Вроде меня и Андрея Петровича?
– глупо спросила женщина.
– Отнюдь. Ваш Дар и Дар Андрея Петровича - это тончайший и мощнейший инструмент и, если угодно, оружие, - Деев сделал паузу.
– Скажите, Вера, могу я рассчитывать на вашего друга в моей работе по некоторым направлениям?
– Например?
– Например, в апреле будущего года организуется по эгидой Ватикана и Юнеско международная конференция. Затронуты будут две основные темы: разрушение культуры неуправляемой глобализацией и вытеснение интернет-психологией духовных ценностей, нарастание морально-нравственной апатии. Андрей Петрович мог бы поучаствовать и в организации конференции, и подготовить кое-какие материалы. Да и выступить с докладом. Он сам мне говорил в усадьбе, что поддерживает точку зрения Николая Рериха о примате культуры в государственности. Говорил о духовной общности людей, стран, всего мира. Особенно ратовал за искоренение непонимания между христианами. Сейчас как раз укрепляются отношения Московского патриархата со Святым престолом.
– Извините, но он... сейчас нездоров в полной мере. Отложим разговор на пару-тройку месяцев. А если уже честно, Андрей необычный, очень противоречивый человек. Он... он не хочет быть погруженным в социум, жить в стае, - она сделала паузу.
– Дело в том, что стая внутри него.
И все у него будто игра. И в рыцарей "поиграть" ему хочется. В то же время он человек крайне отзывчивый и ответственный. Он с удовольствием, и я тоже будем выполнять специальные ваши поручения, готовы к новым поискам и авантюрам. И еще... о рыцарстве и командорстве... Видите ли, дорогой Александр Владимирович, мой Андрей, да и я в какой-то мере... не крепки в ортодоксальной христианской вере, не тверды. Андрей осознает значение Веры, понимает, что мудрость людская лукава, но убежден, что только страстный, горделивый и пытливый ум, ум смятенной, не кроткой души способен творить. А примирившаяся в своей Вере душа чиста и благородна, и ее молитва сильна, но... Извините, я заболтала вас. Извините.
– Не нужно извинений, дорогая Вера Яновна. Я отлично все понимаю. "Clericus clericum non decimat".
– "Святой не платит святому десятины", - перевела Вера.
– Спасибо, Александр Владимирович. Буду ждать хороших новостей. До свидания.
– Непременно ждите! До свидания.
***
... Игорь рисовал, готовил вкуснейшие обеды и ужины. Но что-то мучило его. Он решил поговорить с Андреем Петровичем.
– Все просто, Игорь. Для успешной работы нужны а) царь в голове, б) чувство меры, в) системность и г) талант.
– И где я "промахиваюсь"?
– С царем, с царем, батенька, дела никудышные, - добродушно прокартавил историк, пародируя известного в прошлом политика.
– Выкладывайте начистоту!
– Я думаю непрестанно о Женьке. И хочу принять решение. И не могу.
Игорь рассказал Андрею и Жениной семье, о ее проблемах.
– Через час ужин. Завтра утром вы намерены уехать. Можно за ужином мы кое-что вам предложим? Для успокоения ваших "Ежов под кожей".
– Это наверное неудобно. Нагружать...
– Бросьте. Все на паритетных началах. До встречи, - убедительно сказал Андрей и ушел к себе.
– За живопись! За образы, которые мастер умеет кистью "зацепить" с палитры и нанести на холст, - Мария Родиславовна произнесла этот первый за ужином тост, пригубив наливочки из красной смородины от Анны Никитичны.
– За вас, волшебная пани Мария, и за вас, чудесные сестры, и за вас, мудрейший Андрей Петрович!
– Игорь в ответ осушил бокал наливочки из белой смородины той же "фирмы".
– Чудесные... волшебная... Спасибо, Игорь. Но я вас не выпущу из своего заколдованного леса, пока не увижу, что вы нарисовали за эти два дня, - пожилая женщина сощурила глаза.
– Что вы?! Нет. У меня лишь наброски, эскизы. С ними еще работать, - возразил Игорь.
– Игорь, не упрямьтесь, пожалуйста, - вмешалась Верочка.
– Нас с Андреем вы прекрасно нарисовали за пару часов. Там, в Сиракузах.
– Хорошо. Одну такую... подобную... картину-символ я покажу. И подарю, если понравится.
Он вышел и вернулся через пять минут.
– Вот. Примите как символ вещей колдовской усадьбы, в знак любви и уважения. На память.
Игорь достал из кармана фломастер и размашисто надписал на заднике. Затем поставил картину на стул у окна. Все встали из-за стола и подошли к окну. На картине Мария Родиславовна, но моложе лет на сорок, в образе "Мадонны с младенцем" держит на руках не младенца, а усадьбу. От основания дома вниз, в землю уходят корневища, переплетаясь там между собой и обвивая голени и стопы женщины, которые тоже погружены в землю. На заднем плане, на фоне черных верхушек сосен и среди оранжево-багряного неба с темно-серыми облаками бледные, контурно выписанные лики Веры, Ирины, Андрея и Георгия Натановича. Последний, видимо, с фото на столе в кабинете.