Мальтийское Эхо
Шрифт:
Через несколько дней должен состояться очередной капитул, и гроссмейстеру хотелось иметь епископа на своей стороне. Ля Валетт уже слышал из доклада Старки, успешно вернувшегося из Рабата, что среди рыцарей ходят разговоры, что форт Сент-Эльмо следует оставить.
Драгут сразу начал организовывать все новые и новые артиллерийские позиции и вести с них практически непрерывный обстрел форта. Такая тактика себя быстро оправдала, и, когда на штаб-квартире госпитальеров состоялся капитул, большинство его членов поддержало предложение гарнизона форта сдать его туркам. Великий магистр был категорически против отступления и его авторитет принудил капитул с ним все-таки согласиться.
Однако в самом гарнизоне брожение рыцарей и солдат усилилось, рыцари обратились к ля Валетту с письменным обращением, заявляя, что если нужно, то они погибнут, но нужно ли. Гроссмейстер просил подождать своего окончательного решения одни сутки и ночью из Биргу переправился в форт вместе с комиссией, чтобы посмотреть обстановку на месте. Ля Валетт обратился к основному гарнизону, что любой желающий может покинуть форт без осуждения, но ни один рыцарь не покинул крепости! Сам же ля Валетт должен был в предрассветном тумане вернуться в штаб.
К середине июня уже совершенно отрезанный от большой земли, с полуразрушенными стенами, форт был практически потерян для госпитальеров. Но месячная осада деморализовала и султанскую армию. К тому же был убит Драгут.
– Большая жизнь, достойная смерть, - отозвался ля Валетт на известие о гибели соперника.
Утром 22 июня турки ворвались в форт. Все рыцари, даже раненные, но держащие оружие до последнего, защищали бреши в крепостных стенах. Турки перерезали почти всех защитников крепости, лишь несколько рыцарей были взяты в плен людьми из бывших пиратов, окружавших Драгута. Те знали, что Орден может заплатить большой выкуп за каждого пленного.
Совершенно озверевший Мустафа-паша, вновь возглавивший турецкую армию, приказал привязать обезглавленных рыцарей к деревянным крестам и пустить их по воде в сторону форта Сент-Анжело, следующему объекту осады, ближе к резиденции Ордена. Обычно обладавший большой выдержкой гроссмейстер, увидев эти кресты, прибитые к берегу, страшно побледнел и тихо приказал:
– Пусть будет война на уничтожение! Всех до единого турецких пленных обезглавить, их головами заряжать две самые большие пушки и стрелять по турецким позициям!
Турецкие солдаты отреагировали страшными нечеловеческими воплями. Очевидцы описали, как несколько тысяч человек одновременно упали на колени и, то ли в молитвах, то ли в проклятиях Ордену, жаждуя мести, выпучивали страшные глаза, трясли губами, ноздрями, руками и хватали всеми этими частями своих злобных тел горячий воздух ненависти.
Поздним вечером 2 июля великий магистр пригласил к себе сэра Старки и епископа. Разговор должен был состояться серьезный. Однако ля Валетту бросилось в глаза крайне недовольное выражение лица епископа, его сердитые взгляды, обращенные к гроссмейстеру.
– Братья! Наступил критический момент, - начал великий магистр.
– Извините, гроссмейстер, но этот критический момент вы спровоцировали сами, хоть и непреднамеренно - в состоянии аффекта, сильного душевного волнения. Но такое душевное волнение монах и воин, а тем более великий магистр, должен контролировать! Как могли вы, христианин, зарядить пушки человеческими головами! Это вандализм, хуже, это... - губы епископа стали сжаты, взгляд вперился прямо в глаза ля Валетта.
Гроссмейстер чувствовал себя провинившимся школьником, но перед оком Всевышнего, а не этого... епископа, человека. Он еле сдерживал гнев.
– Я, Ваше Преосвященство, защищаю христиан, а те головы были сатанинскими камнями.
– Нет, Ваша Светлость, вы забыли о главном: любовь к ближнему и кротость. Мы на этом острове по Воле Божьей, на земле по его воле и все происходит по Его воле. И эта война тоже.
– Наш Орден с благословения Папы берет в руки оружие и защищает святые заповеди.
– Не все средства хороши.
– Эта война становится похожей на скотобойню и первыми пошли на скотство слуги Аллаха, призванные к покорности.
– Это никоим образом не меняет сути дела и моей позиции. Я должен сообщить о произошедшем в Рим, Папе, - процедил сквозь зубы священник.
– Соблаговолите уж заодно попросить у Папы помощи, настоящей, военной. И скорейшей!
– Вы дерзки!
– А крестовые походы всегда сочетали благородные, высокие и даже священные цели с порядочными средствами?
– наступал ля Валетт.
Он понимал, что не совсем честен в этом разговоре, да и неубедителен вовсе. Он не мог найти слов. Нужна глубокая спокойная богословская беседа.
Епископ почувствовал душевное смятение великого магистра, а может вошел в его положение военачальника, отвечающего честью и жизнью за свою армию.
– Я не смею учить вас истории, гроссмейстер. Были периоды, когда историческое движение направлялось волей Сатаны. Обратите внимание, что гунны, вандалы, разграбившие и разрушившие Рим, были побиты Византией. Вождь гуннов Аттила умер в 453 г. Другой варвар Мехмед II ровно через тысячу лет в 1453 г. завоевывает Византию. Я мог бы привести много неслучайных совпадений по датам не только в годах, но и в месяцах, и днях. И это Провидение! И в нем нужно искать силу и спасение!
– епископ сделал паузу.
– И спасать нужно не только братство, но и души каждого монаха. Я хочу, чтобы вы пришли на исповедь в храм.
– Я это сделаю обязательно. Кроме того, клянусь вам, что после победы я построю прекрасный город и возведу в нем величественный храм - символ нашего братства! И с вами я обстоятельно хотел бы побеседовать. Но после победы, - в голосе великого магистра появились доверительно-примирительные ноты.
– О чем вы хотели бы побеседовать?
– Пока существуют государства с их, чаще всего экспансивной, внешней политикой, пока разные конфессии Божии будут враждовать, не будет мир благоденствен, а душа блаженна и кротка. У меня есть идея единого мира и единой Веры. И церковь должна способствовать этой самой главной и великой идее. Огонь един!