Мальтийское Эхо
Шрифт:
– 25-
– "Рукописи не горят", барон. Вам бы следовало об этом знать, - вдруг донеслось откуда-то сверху, из крон платанов.
Гомпеш вздрогнул от неожиданности. Совсем рядом с ним стоял человек в черном плаще. В руках он держал шпагу. Это был тот самый... тот самый... из его тяжелых сновидений.
– Кто вы? Как подошли сюда незаметно? Калитка закрыта, а на тропинке секунду назад
– Я вижу, барон, вы узнали меня, - грустно улыбнулся "тот".
– Люди всегда узнают меня.
– Что вам нужно?
– Называйте меня мессир, - он стал строг, и голос приобрел гулкость эха.
– Да, вы больны и я иногда навещаю ваше подсознание... ночью... во снах.
Барон с трудом, на подломленных коленях поднялся со стула, опершись рукой на край перил крыльца.
– Мне от вас, барон, ничего не нужно. Я лишь хочу полюбопытствовать: зачем вы раздвоили Пергамент и Укладку?
– мессир достал из под плаща футляр.
– Какая безумная наивность! И невежливость! Это, - он показал на Укладку,– моя вещь!
Барон, конечно, понял, что разговаривает с Сатаной. Но вот наяву ли? Или во сне?
– Я хотел... я должен уберечь христианский мир от Зла!... от Тебя!
– барон снова опустился на стул, бессильно, едва не промахнувшись мимо.
Сатана рассмеялся:
– Вот... свою задницу и этот стул вы не способны уже соединить!
Гомпеш возмущенно замахал руками и зашевелил губами, но мессир остановил его телодвижения ударом шпаги об пол.
– Мне не лгут! Ты, Фердинанд фон Гомпеш, бывший великий магистр, хотел "усидеть на двух стульях", угодить "и вашим и нашим". Да, ты всегда себя считал хитроумным и отличался осторожностью. И вот теперь твоя болезнь - раздвоение личности. Типичнейший случай.
– Но Орден был в опасности и погибал! Что нам нужно было делать?
– Что должен делать рыцарь? Драться!
– С Наполеоном?
– Гомпеш опять вскочил и шевелил губами, подыскивая наиболее весомые аргументы в свою защиту.
– Да, драться и погибнуть!
– глаза мессира пронзали барона насквозь, будто его шпага.
Барон еле стоял на ногах. Мутные от смятения и страха глаза его неотрывно смотрели на Укладку. "Откуда она у него? Он же раздвоил... Ах, это же Сатана, всесильный князь Тьмы...". Затем он перевел взгляд на шпагу мессира. "Пусть бы эта шпага наконец пронзила мою измученную грудь", - взгляд Гомпеша уже умолял об этом.
– Нет, барон! Эта шпага для избранных героев. А вы умрете сегодня другой смертью. Вы свернете себе шею!
Человек в черном плаще повернулся и стал удаляться, постепенно будто погружаясь в землю. Шпага его осталась воткнутой в камень. Барон своими бессильными уже руками схватился за эфес, пытаясь выдернуть шпагу, но она вмиг обернулась змеей и исчезла в траве.
Он, покачиваясь и держась рукой за сердце, направился в свою хижину. Прилег на кровать. Нужно поспать, а с рассветом пойти на море, чтобы наловить немного рыбы.
Но сну не суждено было хоть чуть-чуть успокоить душу. Мысли и память бестолковой и беспорядочной чередой терзали мозг.
Великим магистром Ордена госпитальеров рыцарь Гомпеш, австриец по национальности, был избран в 1797 году. Он - представитель германского ланга, и в силу союзнических отношений между Россией и Австрией такой выбор казался благоприятным в политической борьбе с Францией. Ведь Наполеон уже в 1796-1797 годах провел итальянскую компанию. В 1798 этот "гениальный выскочка" начал авантюрную компанию в Египте. Как Александр Македонский он планировал аж завоевание Индии. В том же 1798 флот первого консула Французской республики был у берегов Мальты.
Барон разражено вспоминал, что к моменту захвата Мальты Наполеоном в Ордене шел процесс разложения. Всякие попытки модернизации были безуспешны. Рыцари были ослаблены и "успокоены" и в моральном, и в военном отношении. Гомпеш неоднократно с гневом отчитывал и даже строго наказывал этих воинов-монахов за их уже нескрываемые связи с женщинами, невыполнение рыцарских обязанностей. Да, Орден позорно сдался Наполеону без боя, практически без сопротивления!
Барон вспомнил также, что когда еще был послом Ордена в Вене, он вместе с послом России на Мальте Псаро обсуждал невозможность сближения Ордена ни с Наполеоном, ни тем более с Францией. Те же мысли он высказывал и графу Литте.
Уже тогда Гомпешу было ясно, что все эти беседы весьма и весьма "дипломатические". Ситауция в Европе становилась крайне сложной и запутанной. И Россия, православная империя, вплоть до августа 1798 года главной защитницей, а тем паче спасительницей католического Ордена, никем не рассматривалась.
"Кровный замес" каждого игрока мог отразиться как угодно и в политической игре. Взять хотя бы Литту. Он - сын генерального комиссара австрийской армии, внук неаполитанского вице-короля. А эта его любовь к жене русского посланника в Неаполе. Это потом она овдовеет и Литта в 1798 женится на ней. И вообще он постепенно "обрусеет".
Незадолго до избрания великим магистром, когда 52-летний Гомпеш занимал должность великого приора Бранденбургского, Австрия и Франция подписали мирный договор, и вот через год наполеоновские войска беззастенчиво грабят Мальту. Из Дворца великого магистра, из собора Св. Иоанна исчезают драгоценные реликвии, которые Орден восемь веков тщательно собирал и берег. Гомпешу Бонапарт обещал командорство в Германии и 300 тыс. франков ежегодно. Позже барон узнает, что бСльшая часть награбленного затонет в Средиземном море, когда Нельсон потопит перегруженный сокровищами "Орьян". Но были и слухи, что французы успели почти все выгрузить в Египте.
Так или иначе, но барону удалось сохранить часть реликвий Ордена, а главное бСльшую часть архивов, пергамент и Укладку. Кто знает, что произошло бы, но Бонапарт пробыл на острове всего неделю! Он спешил к своим дальнейшим завоеваниям!
Часть рыцарей поспешила в королевство обеих Сицилий. Гомпеш решил воспользоваться этим и отправить Пергамент и Укладку в Сиракузы, в катакомбы Св. Иоанна. Так как сам он планировал направиться в Триест, который тогда находился под владычеством Австрии, выполнить это сложное и ответственное поручение должен был его секретарь, аббат Руайе. Барон знал аббата давно, еще в Вене Руайе также выполнял обязанности секретаря при Гомпеше. Между ними было полное доверие и взаимопонимание. Кроме того, аббат хорошо знал епископа Сиракуз, что позволит согласовать тайные работы Руайе в катакомбах. Все нужно было, конечно, тщательно обдумать. В деталях и не информируя епископа о том, что, как и где точно спрятано. Сказать: важнейшая реликвия Ордена и не более того. Аббат тоже не будет осведомлен, что именно содержится в том пенале и том футляре. Мастера-каменотеса, который будет делать закладку в катакомбах, после завершения всех работ нужно под строгим присмотром Руайе привезти в Триест.