Мальтийское эхо

Саврасов Игорь Фёдорович

Андрей Петрович, кроме визуального изучения фресок, захоронений и всей топографии, пытался с помощью трости «поймать» какое-либо «излучение». Он частенько задерживался, чтобы выявить сколы, затертости, характерные при работе металлическими инструментами по камню. Вере приходилось объяснять Федерике, что ее муж «страдает коленями» и поэтому отстает, задерживается. Иногда он должен отдохнуть, поэтому «немного опирается о ниши».

Когда, выйдя из катакомб, парочка села в машину, женщина достала из своего лже-планшета один старинный документ.

— Этот документ из наших семейных архивов. Здесь наш предок, тот, что был с флотилией Ушакова в Средиземноморье, пишет, что располагает неким Пергаментом, точнее, его частью. Текст у предка путанный, изложенный несколькими короткими предложениями

на французском языке. Возьми бумагу в свои руки, я перескажу ее суть.

— Некто граф А.И. передал Пергамент этот нашему родственнику. Почему ему? Не знаю. Знаю лишь, что он был капитаном одного из судов и имел репутацию «достойного, надежного и отважного». Интереснейшим и загадочным является, в связи со всем ниже сказанном, факт, что 23 октября 1799 г. Павел приказал Ушакову вернуться в Черное море! Неожиданно, вдруг! Тот был в это время в Мессине. И он вернулся в Севастополь. И Россия в большой степени потеряла влияние на события вокруг Мальты! Я уверена, что император Павел не желал сделать Мальту российской, но что толку требовать у англичан отдать Мальту Ордену, если ты отступил?! Извини, Андрей, что я пересказываю содержание главы своей книги, но мне хочется проговорить это и, может быть, услышать от тебя… нет, дать тебе… нет, не важно. Далее. Крайне интересным является и факт, что за три дня до ухода флота Ушакова в Россию на Мальте появляется новый российский посол в Неаполитанском королевстве граф Андрей Италийский (А.И.!).

— Да, да, вот это самое интересное, — заметил Андрей Петрович. — Продолжай, я внимательно слушаю.

— Так вот, Италийский в то время по предложению Павла вел с Александром Боллом переговоры о «разделении» Мальты между Россией, Англией и Неаполем. Заметь, Андрей, что адмирал Нельсон в это время был на Мальте. Переговоры не имели успеха. Англия не хотела отдавать остров Ордену.

Вера Яновна сделала паузу, раздумывая о чем-то. Затем решительно продолжила:

— Но я отвлеклась. В бумаге говорится о том, что некий тайник расположен в одной из катакомб острова (Мальты? Сицилии?), связанной с именем апостола Павла. Определить место тайника в катакомбе можно, «если смотреть» от входа так… что фреска апостола… будет справа… и метров 8-10 до… гробницы. Фраза дословная, некоторые слова тщательно вытерты, вымараны. Пергамент нужно было передать в руки лично императора Павла. В крайнем случае, Марие Федоровне или кому-то из членов капитула Великого приорства российского. Но вот почему не передал? Заболел? Не симпатизировал Павлу и был в сговоре с его противниками? Выжидал чего-то, например, окончательного приказа от Италийского, а тут Павла убили.

Она опять сделала паузу. Потом посмотрела внимательно на Андрея Петровича.

— Я хочу услышать от тебя какие-то предположения, а может быть, и… выводы.

— Да, конечно, — но он не торопился отвечать, а был все еще «в себе» и задумчиво вертел в руках бумаги. Наконец, он твердо сказал.

— А.И.
– это, конечно, Андрей Италийский. К нему Пергамент мог попасть только от Гомпеша. Тот сделал ставку на Павла, но не полную ставку. Поэтому Гомпеш отдал графу вторую часть пергамента, а о первой что-то проговорил устно и лишь дал ориентировку о том, где она спрятана. Италийский в период с 20 по 23 октября 1799 г. передал пергамент вашему предку, сопроводив этот акт какими-то устными указаниями. Ушаков был в это время в Мессине, а корабль вашего родственника дежурил у берегов Мальты. Почему Павел отозвал флотилию Ушакова — загадка. Нам ее, как и детали всей истории с Пергаментом, не разгадать. Разве что «всплывут» дополнительные документы. Но ведь нам не обязательны детали! Вся двойственность политических интересов и привела к раздвоению Пергамента Гомпешом (и Укладки тоже!). И характеры персонажей (Гомпеша, Павла и, думаю, Наполеона) обладают определенной раздвоенностью! Добавлю еще, что Гомпеш с 19 июля 1798 г. находился в Триесте. Думаю, Италийский сначала заехал в Триест, а затем уже прибыл на Мальту. Может, Пергамент Италийский передал твоему предку в Мессине. И там оказался и Гомпеш. Много, много вопросов.

— Да, Павлу I была свойственна противоречивость, неуравновешенность и вспыльчивость. Но Павел — очень одаренная личность! У этого русского Гамлета с детства ранена психика. Известно, что такие раны часто — залог одаренности, пусть с мистическим, фантазерским душком. У юного Павла были замечательные, талантливые и образованные воспитатели. И сам он с детства был склонен, подобно Фридриху к философствованию, — рассуждала Вера.

Андрей удивился насколько совпадают оценки Павла у него и у Веры Яновны. Вплоть до сравнения Павла с Фридрихом. Действительно, у Павла весьма непростые взаимоотношения с матерью, у Фридриха — с отцом. С детства будущий император играл в мальтийских рыцарей, а в юности уже думал о России, как о могучем рыцарском государстве. Кроме мистицизма в характере Павла были романтичность и даже «дон-кихотство». Он любил встречаться с разными «пророками», коих на рубеже веков всегда бывает множество.

— Мне кажется, Вера, ты согласишься со мной, с моей точкой зрения, что Великим назначением Павла было объединение христианских церквей, католической, православной, протестантской. В таком объединении он видел возможность покончить с европейской смутой.

— Пожалуй.

— Но истинных, преданных друзей рядом нет. Только вот с женщинами, — Андрей улыбнулся, — ему повезло: любящая жена, чудесная Мария Федоровна. И фаворитки Лопухина и Нелидова… успокаивали и удерживали от необдуманных поступков. Не только в православных, но и в католических пророчествах говорилось, что «замирение» между Западом и Востоком придет с Севера. Во время своих путешествий по Европе царевич Павел носил имя «граф Северный». Из Руси придет Мир и Будущее! Извини за пафос…

Андрей очень уже увлекся историей и женщина решила, что настало время спросить его о том, что он обнаружил или почувствовал в катакомбах. Документ должен был дополнительно «разогреть» воображение мужчины. И действительно, руки, держащие документ, задрожали, а глаза Андрея выдавали его особую сосредоточенность и погруженность.

— Что ты, Андрей Петрович, обнаружил в катакомбах? — женщина с надеждой вглядывалась в лицо мужчины.

Но тот не торопился с ответом:

— Я сегодня вечером поразмышляю над твоей книгой. У меня там есть пяток закладок и несколько вопросов к автору, — Андрей мило улыбнулся, — задам несколько трудных и интересных.

Затем он резким движением буквально «воткнул» трость в асфальт и заговорил тихим голосом, неспешно, пытаясь поточнее подобрать слова:

— Сигналы биолокации и вполне отчетливые мои ощущения проявились только в крипте. И фрески апостолов были только в крипте. Но особенно явный сигнал был не от ниш, где может быть «клад», а от фрески Св. Павла. Может, просто пергамент и фрески объединены его Духом. Два Павла… — он сделал долгую паузу, — а может… тут подсказка, ключевые ассоциации. Я должен настроиться особым образом. Там, один в крипте. Там психоэнергетический сгусток двух Павлов. Большего пока не могу и не хочу объяснить.

Вере Яновне было больно видеть, как на лице мужчины проявилась необычайная усталость, и руки его уже еле-еле удерживали трость.

— 19 -

Они подъехали к мосту Умбертино и, переехав через него, оказались на Ортиджиа, в сердце Сиракуз, у развалин храма Аполлона.

Площадь перед храмом была полна местных жителей и туристов. Оба путешественника вышли из машины, подошли к развалинам храма и почувствовали некоторое волнение. Они созерцали перед собой один из самых древних дорических храмов. Это VI век до нашей эры!

Затем мужчина и женщина присели за столик уличной кафешки на площади. Приятно было наблюдать за неспешным стилем итальянской жизни: благородное медленное передвижение стариков и голубей по площади. Даже от этих голубей исходило жизнелюбие итальянского характера.

Андрей листал путеводитель. Названия улочек и площадей пленяли образованный ум: Архимеда, Диогена, Виргилия, Минервы, Савой и, конечно же, Витторио Эмануэле и Гарибальди.

Выпив по чашке кофе и прихватив с собой бутылку воды, они направились вдоль правой от них стороны храма. Сворачивать на шумную, широкую и, видимо, главную улицу Андрею не захотелось.