Малыш Джимми
Шрифт:
— Помочь не могу, — донесся через пальцы приглушенный голос Марча. — Не получится нести древесину с руками на лице, — несмотря на глуховатый тембр, в его словах слышалась обида.
— Значит, сиди там, — разрешила мама.
Дортмундер и Келп направились в кухню. Там они обнаружили встроенные стеллажи и начали их ломать. Какое-то время из кухни доносились звуки: треск, скрежет и скрип, которые разлетались по всему дому. Мама сдвинула печь для барбекю в угол камина. Затем порвала картонные коробки, в которых они принесли свою провизию, на
Дортмундер и Келп принесли кучу щепок, сложили в камин и подожгли картон. Огонь разгорался слабо и около полминуты валил сильный дым, во время которого все кашляли, махали руками и выкрикивали неразборчивые слова о дымоходе. В конце концов, вытяжка заработала, пламя вспыхнуло, дым ушел в дождь и ветер, вскоре комнату наполнило тепло.
— Как хорошо, — произнесла Мэй.
Обсохший и согревшийся Джимми, наконец, заметил телевизор:
— О! Невеста Франкенштейна! В фильме есть несколько великолепных моментов. Снял картину Джеймс Уэйл, вы знаете, он также режиссировал Франкенштейна и Человека-невидимку. Невероятные ракурсы. Могу я посмотреть?
— Время ложиться спать, — ответила Мэй.
— А-а, ну пожалуйста, — попросил Джимми. — Кроме того в моей комнате холодно и ты ведь хотела, чтобы я согрелся, да?
— Будущий адвокат, — заметил Дортмундер.
— Вы ведь заберете ребенка? Не хочу провести остаток своей жизни с руками на лице, — отозвался Марч.
— А я не хочу сидеть в этой чертовой маске, — высказался и Дортмундер.
— Предлагаю вам сделку, — сказал мальчик.
— Предлагаешь что? — не поверила мама.
— Я успел рассмотреть ваши лица, когда вошел сюда. Однако если вы разрешите мне остаться и посмотреть фильм, то сможете снять маски, а я обещаю сделать вид, будто ничего не произошло. Я не сообщу полиции или кому-нибудь другому, что видел вас или знаю, как вы выглядите. Торжественно обещаю, — и он поднял правую руку, сжал три пальца, изобразив этим бойскаутский знак присяги, хотя ни сейчас, ни когда-либо ранее бойскаутом не был.
Он верил в эту клятву.
Все посмотрели друг на друга.
— Ладно, так будет проще, — согласилась мама.
— Но это неправильно. Не так как должно быть, — возразил Келп.
— Ты имеешь в виду ту чертову книгу? — спросил Дортмундер.
— И ее тоже. Ладно, ее. Вы может вообразить себе, что та банда в книге сняла свои маски и уселась со своей жертвой смотреть «Невесту Франкенштейна»?
— Я честно-честно клянусь, — сказал Джимми.
Дортмундер сорвал маску и бросил в угол:
— Верю на слово.
— Я тоже, — поддержала мама и сняла маску. — Волосы под ней выглядят прилизанными.
Марч убрал ладони с лица:
— Уф, такая нагрузка на руки.
Мэй стащила с лица и свою маску, посмотрела на нее и сказала:
— Всегда
Только Келп не спешил поддержать остальных.
— Люди, вы, кажется, не поняли. Если изначально все делать неправильно, то на что можно рассчитывать в конце?
— Помолчи, — сказала мама. — Я смотрю фильм.
Мэй позвала Джимми:
— Иди ко мне, садись.
— Я уже слишком взрослый, чтобы сидеть у кого-либо на коленках, — ответил мальчик.
— Окей, — согласилась Мэй. — Тогда я усядусь к тебе на колени.
Джимми засмеялся:
— Ты выиграла. Сажусь к тебе.
Все снова уселись в кресла возле телевизора, как это было до появления Джимми. Келп посмотрел на всех, оглядел ребенка, бросил взгляд на ТВ, покачал головой в маске Микки Мауса, пожал плечами, снял маску, отбросил ее в сторону, присел и начал смотреть фильм.
Отшельник и чудовище закончили обедать.
— Вкусно, — сказал монстр.
Отшельник протянул ему сигару.
20
КОГДА ДОРТМУНДЕР проснулся, то первое что он почувствовал — тело ужасно онемело. Он сел и все суставы «затрещали». Только сейчас он заметил, что его воздушный матрац сдулся за ночь. Дабы было, на что прилечь и не тащить полдюжины кроватей из Нью-Йорка, Марч с мамой накупили много надувных матрасов, те, на которых люди плавают в бассейнах. Матрас Дортмундера пропускал воздух, медленно приближая его владельца к полу столовой, и так он проспал почти всю ночь. Вот почему мышцы затекли, и он едва мог двигаться.
Бледно серый дневной свет просочился сквозь щели межу досками. Он увидел пустую комнату, вместо люстры черную дыру в потолке и еще два надувных матраса. Марча не было. Виднелись лишь одеяла и целехонький матрас. Дортмундер почувствовал вспышку зависти. Кровать Келпа тоже не сдулась, тот спал словно младенец.
Вчера вечером, когда фильм закончился, уснувшего мальчишку Дортмундер отнес наверх в его комнату и закрыл дверь на ключ. Возможно, тот до сих пор находится там. Матрасы для леди надули и разместили в гостиной, а джентльмены расположились неподалеку, в столовой. И под легкое и частое постукивание дождя по крыше — протекающей крыши — они отправились спать.
Теперь же звуки стихли. Дортмундер хмуро взглянул на окно, но доски лежали слишком близко друг к другу, чтобы рассмотреть какой сегодня день. Вместо прямых солнечных лучей пробивался бледный свет. В любом случае дождь прекратился.
Хорошо, нужно вставать или, по крайней мере, попытаться. В воздухе витал запах кофе, который вызвал в желудке небольшое урчание. Вчера ночью за неимением лучшего они наелись Lurps, к которому их пищеварительная система не была привычна.
— Ух, — воскликнул он, когда подался вперед и добавил: — Ох, — когда опустил руку на пол и переместил свой вес на нее. — Агггхх, — вырвалось, когда он попытался встать на одно колено. — О, Ии-сус, — когда он, наконец, с большим трудом поднялся на ноги.