Малыш
Шрифт:
Само собой разумеется, что первый час Пат рассказывал о своих похождениях и объяснял причины долгого молчания — столь долгого, что его сочли пропавшим. А ведь он и в самом деле чуть было не погиб. «Гардиан» выбросило на берег на одном из островков на юге Индийского океана. Там в течение тринадцати месяцев потерпевшие кораблекрушение вынуждены были жить на пустынном островке, вдали от морских путей, без всякой связи с внешним миром. Наконец с большим трудом им удалось кое-как подштопать «Гардиан». И экипаж и груз были в конце концов спасены. В этом плавании Пат проявил такую отвагу и находчивость, что по предложению капитана торговый дом Маркьюарт из Ливерпуля назначил его главным боцманом для следующего рейса в Тихий океан. Все, таким образом, закончилось к общему удовольствию.
Уже на следующий день обитатели фермы Кервен с новыми силами принялись за работу, и вскоре все убедились, что заболевший поденщик нашел достойную замену в лице Пата.
Подошел сентябрь, а с ним и самый разгар жатвы. Если, как обычно, урожай пшеницы был довольно скромным, то, по крайней мере, рожь, ячмень и овес дали превосходный урожай. Этот, 1878 год оказался, безусловно, очень удачным… Сборщик арендной платы мог бы явиться и до Нового года, при желании. Ему отсчитали бы сколько следует звонкой монетой, и, кроме того, все закрома на зиму были забиты. Однако, по правде говоря, Мартин Маккарти никогда и не стремился к накопительству; он жил своим трудом так, чтобы обеспечить повседневную жизнь, не задумываясь о будущем. О! Будущее арендаторов в Ирландии всегда зависело от капризов погоды! Именно это и занимало все мысли Мердока. Поэтому социальное устройство Ирландии возмущало его все больше. Молодой фермер понимал, что покончить с вопиющей несправедливостью можно было бы только отменой крупной земельной собственности и переуступкой земли земледельцам путем поэтапной выплаты ее стоимости.
— Нужно верить, — твердила мужу Китти.
Мердок молча смотрел на нее.
Девятого числа того же месяца произошло долгожданное событие, принесшее радость на ферму Кервен. Китти, проведя всего несколько часов в постели, родила девочку. Как все были счастливы! Этого ребенка встретили как ангела, который влетел в окно большого зала, трепеща крылышками. Бабушка и Мартина вырывали малютку друг у друга из рук. Мердок расцветал счастливой улыбкой, беря ребенка на руки. Оба его брата с обожанием смотрели на свояченицу. И разве это не был первый плод с заплодоносившей ветви семейного дерева, ветви Китти — Мердок? А там, глядишь, подоспеют плоды и с двух других ветвей! И сколько же поздравлений, внимания и забот выпало на долю молодой матери! А сколько счастливых теплых слез было пролито!… Можно было подумать, что без новорожденной дом был просто пуст!
Что касается нашего героя, то никогда еще он не испытывал такого волнения, как в тот момент, когда ему разрешили поцеловать младенца.
То, что рождение ребенка следует отпраздновать, как только Китти оправится от родов, ни у кого не вызывало сомнения. Что и должно было произойти в ближайшее время. В остальном же программа была чрезвычайно проста. После обряда крещения в силтонской церкви священник и несколько друзей господина Мартина, что-то около полудюжины соседей-арендаторов, которых не смущала перспектива проделать путь в две-три мили, должны были собраться на ферме. Там их будет ждать обильный и вкусный завтрак. Эти добрые люди были бы счастливы разделить радость честного семейства Маккарти за праздничным столом. Но что делало семейство вполне счастливым, так это то, что и Пат должен был присутствовать на семейном празднике, поскольку его отъезд в Ливерпуль намечался лишь на самый конец сентября. Решительно, богиня Люцина [135] , покровительница рожениц, все превосходно устроила, и ей следовало бы поставить самую большую свечку, если бы она по происхождению не была язычницей.
[135] Люцина (произв. от лат. «lux» — «свет») — эпитет верховной римской богини Юноны в качестве покровительницы браков и рождений.
Но прежде всего встал вопрос: как назвать новорожденную?
Бабушка остановилась на имени Дженни, и здесь не возникло никаких разногласий, как и в вопросе о выборе крестной матери. Все единодушно отдали почетную роль бабушке, ибо были уверены, что ей это доставит большое удовольствие. Правда, целых четыре поколения разделяли прабабушку от правнучки, и было бы, конечно, лучше, если бы крестница могла рассчитывать на свою крестную мать, по крайней мере в детстве. Однако в данном случае в основе лежало чувство, а это решало все: старая женщина как бы заново обрела материнство, и слезы умиления заструились из ее глаз, когда она услышала такое предложение, сделанное не без некоторой торжественности.
А что же крестный отец?… О! Вот это вопрос! Здесь все было не так просто. Конечно, налицо имелись два брата, Пат и Сим, оспаривавшие друг у друга честь быть крестным отцом малютки. Однако выбрать одного — значило обидеть другого. Конечно, Пат, будучи старше Сима, мог рассчитывать на пальму первенства в данном вопросе. Но он был моряком, и у него на роду написано провести большую часть жизни на море. Как бы он мог в этих условиях заботиться о новой крестнице?… Пат все прекрасно понимал, хотя и был, конечно, страшно огорчен, и выбор пал на Сима.
Но вот бабушка высказала мысль, которая на первый взгляд не могла не удивить. Как бы то ни было, но право выбора кума принадлежало ей. Так вот! Она назвала Малыша.
Помилуй Бог! Найденыш, сирота, без роду без племени?…
Да мыслимо ли это?… Конечно, Малыш умен, трудолюбив, предан… Его любили, уважали, ценили все обитатели фермы… Но кум… Это уж слишком! Малыш!… Да и потом, ему всего-то семь с половиной лет, не слишком ли он молод, вернее мал, для столь ответственного дела?
— Не важно, — заявила бабушка, — ему недостает того, что у меня в избытке… так что все уравняется.
Действительно, если куму не было и восьми, то крестной матери шел уже семьдесят седьмой год — а, значит, на двоих — восемьдесят четыре… Если пополам — значит, на каждого приходилось всего лишь сорок два года.
— Самый цветущий возраст, — не преминула добавить старушка.
Естественно, что, несмотря на желание каждого сделать бабушке что-то приятное, данное предложение требовало внимательного рассмотрения. Молодая мать, с которой проконсультировались по этому поводу, не высказала против предложения бабушки никаких возражений, так как питала к Малышу почти материнскую нежность. Однако господин Мартин и Мартина вы казали некоторую нерешительность, поскольку так и не смогли ничего разузнать о гражданском состоянии ребенка, подобранного на кладбище Лимерика и не знавшего своих родителей.
Тогда в дело вмешался Мердок и смело разрешил проблему. Сообразительность и рассудительность Малыша, не свойственные, казалось бы, столь юному возрасту, серьезный склад ума, настойчивость в желании дойти до сути вещей — все это заставило его решиться и окончательно отбросить все колебания.
— Ты хочешь?… — коротко спросил он.
— Да, господин Мердок, — ответил Малыш.
Причем произнес он это так твердо и решительно, что все были просто поражены. Не было уже никаких сомнений в том, что мальчик полностью отдавал себе отчет в той ответственности, которую берет на себя в заботах о будущем своей крестницы.
Двадцать шестого сентября с восходом солнца все уже были готовы к торжественной церемонии. Все принарядились, кто как мог, а затем женщины в двуколке, а мужчины пешком, в приподнятом настроении отправились в церковный приход Силтона.
Но едва они вошли в церковь, возникло одно осложнение, вернее затруднение, о котором никто не подумал. И причиной его стал приходский священник.
Он спросил, кто будет крестным отцом малютки.
— Малыш, — ответил Мердок.
— Сколько ему лет?…