Мама, я демона люблю!
Шрифт:
Я выпрямила нетвёрдые ноги. Отодвинула стул, чтобы не упасть ненароком обратно.
— Что он сказал тогда?
Книга подползла ближе, прикусила зубастыми страницами кожу на запястье. Я коснулась её мизинцем, успокаивая.
— Сказал, что любит тебя, — хозяйка притиснула к животу кота, как главного защитника. Единственного любимого мужчину.
— Этого мало. Ты бы не поверила, — я подняла артефакт на руки.
— Тяжело жить недоверчивым старым тёткам, — кивнула мама. — Рок обещал, что не позволит тебе продлить договор. Сказал, что хочет уйти раньше, чем истечёт ваше время. Он надеялся найти в себе силы. Собирался сделать это ещё до шабаша, но что-то его остановило. Кто-то его остановил…
Рассвет! Рассвет на крепостной стене. Он прощался тогда, а я не поняла. Удержала его, не отпустила. А потом случился шабаш…
— Я сделала всё ещё хуже. Это я виновата…
Мама искренне расхохоталась, едва не выдавив бедному котику глаза:
— Ты виновата? В чём?! В том, что оказалась настолько доброй и наивной девчонкой, что перед тобой не устояло исчадье Мрачного Подземья? Это любовь, дорогая. Просто глупая любовь. Она всегда всё портит. А может и наоборот. Рок спас тебя. Избавил от выбора, не очернил лару…
Ох, мама! Он спас подопечную от чего-то куда более страшного. Сели рассказала достаточно. То, от чего защитил меня Рок, куда хуже. И теперь это страшное и жуткое ждёт его. Из-за меня.
— Поэтому ты вдруг подобрела к нему? Начала закармливать, звать сынком?
Она беспомощно развела руки:
— Виновата.
— И вы оба солгали мне? Сговорились тем утром. Скрыли всё. Сказали, что я взрослая умная женщина, которая вправе принимать решения. А сами всё выбрали за меня?!
Мы стукнули по столу одновременно: я со своей стороны, мама со своей. Кот и книга полетели на пол, обменявшись недовольными воплями при приземлении.
Мы схлестнулись взглядами. Две разгневанных женщины, каждая со своей правдой, готовая горой стоять за сделанный выбор.
— Я твоя мать, Триста! Я никогда не буду считать тебя взрослой и умной! Мне положено поступать по-умному за тебя!
— Что ж, — я заговорила тихо, спокойно. Наверное, когда-нибудь, если мне очень-очень повезёт, я тоже стану матерью. И точно так же закричу, что глупый маленький ребёнок не знает жизни так, как знаю её я. — Значит, на этот раз я поступлю по-глупому. Но сама.
Тут любой, не только мама, подтвердил бы: то, что я задумала, не просто глупость, а полнейший идиотизм. Примерно такой же, на какой подписался Рок, когда спустился в Подземье вместо меня.
— Ты этого не сделаешь!
Но она не успела. Я уже подхватила книгу заклинаний и укрыла её полами куртки. Схватилась за дверную ручку.
— Тебе же нужно за что-то упрекать меня до конца жизни. А это — отличный повод.
— При условии, что конец жизни не наступит уже сегодня, — она не попыталась побежать следом, схватить или закричать. Она подошла к очагу, достала что-то с полки и показала мне через плечо.
Я принюхалась. Резкий запах, знакомый. Такой, какой перебить могла бы разве что крепкая травяная настойка.
— Снотворное? Ты же не сделала этого, правда? — жрица, кого я обманываю? Моя мама — самый упрямый человек на свете. Конечно же, она подлила снотворное в напиток, и сейчас, вот прямо сейчас, я сползу по стеночке и погружусь в крепкий сон без сновидений. А когда проснусь, станет уже слишком поздно.
Плечи Брид дрогнули и опустились.
— Я собиралась. Тебе или Року. Чтобы хоть кто-то из вас не совершил безрассудство.
Мгновения сочились, как цветочный мёд. Перетекали одно в другое, переливаясь на солнце. А сон всё не шёл.
— Но я не стала, — она подошла ко мне, сжимая в одной руке скалку, а в другой непочатый бутылёк с отваром. — Вы оба в праве совершать свои ошибки, а я… Я могу лишь молиться Лунной жрице за вас.
Она суетливо, боясь передумать, переложила в мою ладонь главное оружие любой женщины — скалку.
— Это что же? Разрешение? — рукоять легла в пальцы как родная, как передающийся по наследству меч.
— Посвящение, — хмыкнула мама. — А когда наошибаешься вдоволь, помни, что я жду дома. И всегда готова…
— Обнять? — предположила я.
Вениамин требовательно мяукнул и потёрся о крепкую ногу хозяйки.
— Буркнуть «я же говорила», — погладила она кота, чтобы не смотреть, как я ухожу.
Мама не такому учила!
Быть хорошей девочкой, не гулять допоздна и не водиться с плохишами. Не попадать в неприятности и уж точно не провоцировать их, направляясь на кладбища в мужской одежде и с волшебной книгой за пазухой.
Ранние прохожие шарахались в сторону. То ли вид отчаянной непричёсанной ведьмы не располагал к беседе, то ли усвоили, что Триста Макклот обиды не спускает. Вот и пусть так думают. Мне бы ещё самой поверить, что достанет уверенности, упорства и безумия сделать то, что задумала.
Солнце жарило уже сейчас. Горячее, тягучее, медленно, неотступно пробирающееся между домов. Луна рядом с ним казалась бледной, невесомой. Обессилевшей.
Ещё вчера чавкающая от влаги земля покрывалась мелкой сеткой сухих трещин, словно кто-то рассёк её плетью. Я пробиралась по узкой, заросшей травой тропинке, оставляя глубокие следы в израненной твердыне.
Ботинки покрылись слоем грязи, оживлённые улицы остались далеко позади, а я всё шла и шла, будто надеялась, что, если спрячусь достаточно глубоко под завесу фиолетовых листьев деревьев мёртвых, найду его.
Сверкнёт глазами, такими же фиолетовыми, как и листва, иронично поклонится и посмеётся, мол, теперь вовсе нельзя отойти от влюблённой девицы.
Но я углублялась в рощу, чаще и чаще обходила, а то и перешагивала надгробия. А Рок всё не появлялся.
Что остаётся ведьме, если не получается уладить дело по-хорошему? Решать проблему по-плохому, конечно же. Именно так, как мама учила не делать.