Мамай. История «антигероя» в истории
Шрифт:
Под 6869 (1361) г. русские летописцы сообщают, что после воцарения Тимур-ходжи «на семый день царства его темникъ его Мамай замяте всемъ царством его, и бысть мятеж великъ въ Орде». [129] Стоит отметить, впрочем, что этот «мятеж» Мамая вовсе не был мятежом в традиционном смысле этого слова: ни один источник не соообщает, что он восстал против хана, предпринял попытку убить или свергнуть его и выдвинуть нового претендента на трон. [130] Просто темник с представительницами рода Бату, их сторонниками и собственными приверженцами откочевал из столицы. Куда? По всей видимости, в Крым, где могли находиться владения его рода. Местные даруги-князья, Кутлуг-Буга из Солхата и Хаджи-бек из Кырк-Ера, надо полагать, не осмелились выступить против влиятельного киятского эмира, имеющего обширные семейные владения и связи на полуострове. [131]
129
ПСРЛ 1949, с. 181. Г. Абдулаева полагает, что Мамай сместил Тимур-ходжу и возвел на трон своего ставленника [Абдуллаева 2009].
130
Ср.: История 2009, с. 698. Исключение составляет лишь
131
Ср.: Григорьев 20046, с. 145; Трепавлов 2007б, с. 338. Согласно среднеазиатскому сочинению начала XVI в. «Маджму ат-таварих», будущий наместник Хорезма Ак-Хусайн Суфи из рода кунграт был правителем Крыма, откуда бежал от «Шамая», т. е. Мамая [см.: Му-стакимов 2009а, с. 223]. Так что, вполне возможно, что Мамай, вернувшись в Крым в 1361 г., назначил областными правителями своих сторонников.
Как видим, Мамай вовсе не выступил против хана Тимур-Ходжи — он просто покинул столицу, спасая свою жизнь и жизни ханских жен и детей из дома Бату, находившихся под его опекой. Однако для хана уход Мамая имел роковые последствия. Ведь вместе с киятским эмиром ушли его подчиненные и, надо полагать, многочисленные приверженцы потомков Бату. Даже не поддерживая напрямую Тимур-Ходжу, они могли бы оказать ему помощь в обороне Сарая от других претендентов — просто чтобы не испытать ужасы очередного захвата и разграбления города. Силы сына Хызра, и без того уменьшившиеся в результате противостояния с дядей Мюридом, теперь оказались еще более ослаблены. Поэтому неудивительно, что Тимур-Ходже вскоре после ухода Мамая также пришлось спешно покинуть Сарай и бежать на восточный берег Волги — согласно русским летописцам, на седьмой день своего правления. [132] Опустевший Сарай тут же захватил Орду-Мелик — тот самый, в бою с которым предположительно погиб хан Хызр.
132
См., напр.: ПСРЛ 1949, с. 181.
Наместники золотоордынских областей, видевшие, что творится в столице, один за другим стали выходить из-под власти Сарая. Практически одновременно провозгласили себя самостоятельными правителями Пулад-Тимур, бывший ханский наместник в Волжской Булгарии, эмир Тагай в Мохше, Хаджи-Черкес в Хаджи-Тархане и Сегиз-бей в Запьянье, причем некоторые из них даже стали чеканить собственную монету.
Не исключено, что и Мамай в какой-то момент едва не поддался соблазну последовать их примеру: X. М. Френ, один из первых историков Золотой Орды, упоминает монету с надписью «Мамай хан правосудный». [133] Однако современные исследователи сомневаются в правильности такого чтения надписи на монете. [134] Как бы то ни было, позднее Мамай никаких монет со своим именем не чеканил, благоразумно решив не становиться на скользкий путь сепаратизма и узурпации власти и предпочитая оказать поддержку одному из царевичей-Джучидов — законных претендентов на трон. И вскоре ему представилась такая возможность.
133
Френ 1832, с. 20. Казахстанские исследователи А. Кайдарова и К. Ускенбай также упоминают о чеканке ок. 1361-1362 гг. Мамаем монеты с титулом «ас-султан ал-адил» («султан правосудный») и высказывают предположение, что он мог претендовать на титул хана в качестве ханского зятя [Кайдарова, Ускенбай 2004, с. 78].
134
Возможно, следует читать «эмир правосудный»? Именно такая формулировка присутствует, например, на монетах Хаджи-Черкеса, эмира, который в эпоху Мамая независимо правил в Хаджи-Тархане (Астрахани) [см.: Гончаров 1997, с. 178]. Кроме того, косвенным свидетельством в пользу такого прочтения легенды монеты является сообщение ал-Калкашанди о том, что одно время Золотой Ордой управлял «наместник» (не хан! — Р. П.) Мамай [Григорьев, Фролова 1999, с. 85; СМИЗО 2005, с. 289].
О том, как Мамай выступил сначала на стороне лже-Кильдибека, а затем — против него
Итак, Мамай укрепился в Крыму, и при нем находились потенциальные претенденты на трон — юные потомки Бату. Однако далеко не всех сторонников законной ханской династии устраивало то, что именно Мамай получил возможность выбрать нового хана: они не могли забыть, что он был бекляри-беком при хане-братоубийце Бердибеке. Да и его попытка стать независимым правителем, проявившаяся в чеканке собственной монеты, могла вызывать обеспокоенность других аристократических кланов.
Поэтому сторонники дома Бату, которые не ушли в Крым с Мамаем, решили приблизительно через месяц после его «мятежа» выдвинуть собственного претендента на трон. Инициатором выдвижения стал Яглыбай б. Тоглубай из рода канглы. [135] В результате золотоордынская смута достигла своего апогея: ханом был провозглашен первый и, кажется, единственный самозванец на троне Золотой Орды, выдававший себя за Кильдибека, сына Иринбека б. Узбек-хана. Самые различные источники с поразительным единодушием сообщают, что это был именно самозванец. Русские летописцы пишут, что он «творяшеся сынъ Чанибека царя, внукъ Азбяка царя». Муин ад-Дин Натанзи вообще называет его «неизвестным человеком», которого «возвели на трон… под предлогом, что он Кельдибек, сын Джанибек-хана». Утемиш-хаджи, правда, сообщает, что этого претендента возвели на трон еще Тайдула, но также сомневается в подлинности его происхождения: «Все говорили: "Кельдибека убил Бердибек. Как же он воскрес?!"» [136] Тем не менее самозванца поддержали некоторые влиятельные ордынские эмиры, а Яглыбай стал при нем бекляри-беком.
135
Утемиш-хаджи 1992, с. 108; Исхаков, Измайлов 2007б, с. 150. A.П. Григорьев отождествляет этого Яглыбая с одноименным сподвижником Токтамыш-хана, погибшим в войне с Тимуром в 1395 г., и, соответственно, считает его выходцем из племени бахрин [Григорьев 2007, с. 125].
136
См.: ПСРЛ 2000а, с. 233; СМИЗО 2006, с. 255; Утемиш-хаджи 1992, с. 113. Самозванцем считают Кильдибека и современные исследователи [Насонов 2002, с. 312; Григорьев 20046, с. 144]. Впрочем, B. А. Сидоренко полагает, что «самозванство» Кильдибека заключалось лишь в том, что он, будучи племянником Джанибека, стремился выдать себя за его сына [Сидоренко 2000, с. 284]. Ранее мы допускали, что Кильдибек и в самом деле мог быть законным потомком Узбека [Почекаев 2008а, с. 55-56], однако позднее сочли доводы в пользу его самозванства более убедительными [Почекаев 2009а, с. 45-46].
Мамай, не желавший отныне оставаться в стороне от борьбы за власть, решил оставить опекаемых им потомков Узбека и собственное семейство в Солхате, чтобы присоединиться к самозванцу. Никаких иллюзий по поводу происхождения этого претендента на трон он, конечно, не испытывал, но, вероятно, надеялся, что если самозванец сумеет занять трон и устранить конкурентов, то через некоторое время его можно будет разоблачить, устранить и возвести на трон законного наследника рода Бату — из числа подросших к тому времени потомков Узбека. [137] Кроме того, Мамаю было необходимо привлечь на свою сторону других приверженцев дома Бату, которым он стремился доказать, что вовсе не претендует на высшую власть и готов бороться за общее дело, признавая главенство других влиятельных эмиров.
137
См. подробнее; Почекаев 2009а, с. 45-47. По мнению некоторых авторов, Мамай противостоял Кильдибеку и даже в конце концов разгромил его [см., напр.: Греков, Якубовский 1998, с. 213; Григорьев 2007, с. 126-127; Широкорад 20056, гл. 12; Шамси 2008, с. 31]. Однако новые исследования позволяют утверждать, что Мамай поначалу выступал на стороне самозванца, а не против него [Варваровский 2008, с. 80; Мир-галеев 2003, с. 32].
Как бы то ни было, под знаменем Кильдибека собрались довольно значительные силы сторонников дома Бату — наиболее легитимной ветви Джучидов. Воспользовавшись тем, что Тимур-ходжа и Мюрид в это время продолжали борьбу за власть, лже-Кильдибек сумел отбить Сарай у Орду-Мелик-хана, который, вероятно, погиб — по крайней мере, позднее в источниках он не упоминается. Затем наступила очередь Тимур-ходжи: в русских летописях сообщается, что «Темирь Хожа побеже за Волгу и тамо убьенъ бысть, а князь Мамай прииде за Волгу на горнюю сторону…» [138] Это сообщение позволяет предположить, что Мамай мог быть отправлен лже-Кильдибеком во главе войск для уничтожения Тимур-ходжи и успешно справился с поручением.
138
ПСРЛ 1949, с. 181.
Однако пока Мамай отсутствовал в столице, легенда о Кильдибеке, созданная сторонниками самозванца, едва не была разрушена. Поначалу она казалась настолько убедительной, что в нее уверовали и другие представители столичной аристократии, изначально не примкнувшие к самозванцу. Поверив, что власть в стране вновь вернулась к дому Бату, они поспешили в Сарай, чтобы присягнуть на верность новому монарху. Среди них были такие влиятельные представители «старой знати», как бывший бекляри-бек Могул-Буга, хорезмский правитель (улус-бек) Нангудай, бывший везир Сарай-Тимур и др. В результате самозванец и его единомышленники оказались на грани провала: непосвященные в их замыслы аристократы могли без труда разоблачить самозваного внука Узбека. Оставалось единственное средство избежать этого: хан принял решение устранить всю новоприбывшую знать. Заходившие в ханский шатер сановники немедленно арестовывались, а затем с ними расправлялись ханские палачи. [139]
139
СМИЗО 2006, с. 255. См. также: Григорьев 20046, с. 144-145.
Средство оказалось эффективным и позволило Кильдибеку еще около года сохранять власть. Впрочем, сам факт упоминания его «самозванства» в восточных и русских летописных источниках весьма показателен: вероятно, кому-то из столичных аристократов удалось уцелеть и разоблачить лже-Чингизида. Вместе с тем его жестокость по отношению к знати вызвала обеспокоенность и среди его же собственных приверженцев. Видимо, именно в это время Мамай покинул лже-Кильдибека, испугавшись за собственную судьбу — все-таки он тоже близко знал семейство Узбека, включая и настоящего (покойного к этому времени) Кильдибека, а потому в глазах самозванца мог быть опасным свидетелем.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
ПЕРВЫЙ ХАН И НАЧАЛО БОРЬБЫ ЗА САРАЙ
О том, как Мамай возвел на престол царевича Абдаллаха
Порвав с самозваным сарайским ханом, летом 1362 г. Мамай прибыл в Крым и уже в сентябре того же года организовал церемонию провозглашения ханом Абдаллаха — «отрока из детей Узбека», в законности происхождения которого нет сомнений ни у современников, ни у большинства исследователей. [140] Сам Мамай вторично занял пост бекляри-бека, который сохранял за собой в течение двух десятилетий. С этого времени в источниках появляются упоминания о так называемой «Мамаевой Орде». [141]
140
А. Г. Гаев и его последователи полагают, что Абдаллах происходил их рода крымских Туга-Тимуридов [Гаев 2002, с. 23-24; Сагдеева 2005, с. 38; Костюков 2009, с. 39-40; ср.: Войтович 1999; Сабитов 2009, с. 114]. Однако указание Ибн Халдуна на то, что Абдаллах был «из детей Узбека» [СМИЗО 2005, с. 276], в большей мере вызывает доверие и больше соотносится с политикой Мамая по поддержке потомков Бату. То же касается и следующего «мамаева» хана Мухаммада: в своем ярлыке русскому митрополиту Михаилу он ссылается на ярлык Бердибека — последнего законного (именно в глазах потомков Бату) хана, а не на череду представителей других ветвей рода Джучи, пребывавших на троне в 1360-е гг. и также, вероятно, жаловавших ярлыки Русской православной церкви. Особняком стоит мнение Д. М. Исхакова, который в одной из своих новых работ вообще склонен отказать в чингизидском происхождении Абдаллаху, Мухаммаду и третьему «мамаеву» хану Туляку: он их считает эмирами — родичами Мамая [Исхаков 2009а, с. 96-101]. Однако в таком случае возникает вопрос: зачем Мамай стал бы возводить на трон такого же не-Чингизида, как и он сам? Несомненно, «в особых условиях крайнего дефицита Чинги-сидов в Мамаевой Орде» [Исхаков 2009а, с. 101] Мамай имел больше оснований и возможностей занять трон, тем более что он был связан с правящей династией брачными узами.
141
Термин «Мамаева Орда» с 6870 (1362) V. фигурирует преимущественно в русских летописях [см., напр.: Приселков 2002, с. 398, 421; ПСРЛ 1949, с. 182; ПСРЛ 2000а, с. 233]. Однако «область («иль») Мамака» упоминают и восточные авторы — Низам ад-Дин Шами, Ша-раф ад-Дин Йазди и Абд ар-Раззак Самарканди [СМИЗО 2006, с. 214, 296, 364].