Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник)
Шрифт:
– Он выполняет это обещание!
– Что ты хочешь сказать?
– Что он меняет мои повязки и зондирует рану три раза за день!
Мегрэ рассмеялся, и его смех звучал слишком долго и слишком громко, чтобы быть искренним.
Так может смеяться человек, оказавшийся в глупой ситуации, но продолжающий упорствовать, при этом не представляя, как ему выпутаться.
– Ты не собираешься ужинать? Кажется, я слышал, как ты упоминал о жареной гусиной печенке…
И он снова рассмеялся. Перед ним открылось такое замечательное поле для игры! Эта игра могла состояться где угодно: в лесу, в госпитале, на ферме у Мулэн-Неф,
А пока он был прикован к постели и к единственному окну в мир, и ему хотелось кричать от боли каждый раз, когда он неосторожно делал резкое движение. Даже трубку он набивал не сам, потому что не мог действовать правой рукой. Этим воспользовалась мадам Мегрэ, установив строгий режим курения.
– Ты обещаешь побывать у меня?
– Обещаю, когда все закончится.
– Но ведь маньяка уже нет в живых!
– Кто знает?.. Ладно, иди ужинать! Если тебя спросят, что я собираюсь делать, отвечай, что ты ничего не знаешь. Ну, теперь за работу!
Эти слова прозвучали так, словно ему предстоял тяжелый физический труд – что-то вроде замешивания теста или копания ямы.
И ему действительно нужно было копать и копать, ведь стоящая перед ним задача была адски тяжелой.
К тому же эта задача была нематериальной. Перед его внутренним взором настойчиво мелькали более или менее расплывчатые лица: высокомерное, с брюзгливым выражением лицо прокурора; встревоженное лицо доктора; преждевременно увядшие черты его бедной жены, которая когда-то лежала в госпитале в Алжире (кстати, от чего она лечилась?); нервное и какое-то слишком решительное лицо Франсуазы… И Розали, которая видела странные сны каждую ночь, чем приводила в отчаяние своего жениха – что, они уже спали вместе? И этот намек на какие-то случаи, которые замял прокурор! И человек в вагоне, который на ходу выпрыгнул из поезда только для того, чтобы выстрелить в Мегрэ и умереть! Ледюк и племянница его кухарки – все казалось таким подозрительным! Хозяин гостиницы, у которого было уже три жены, и можно предположить, судя по его темпераменту, что он способен убить еще двадцать!..
Почему так вела себя Франсуаза?..
Почему доктор?..
Почему так скрытничал Ледюк?..
Почему? Почему? Почему?
И почему кто-то хочет избавиться от Мегрэ, отправив его на виллу Ледюка?
Он снова рассмеялся смехом взрослого человека, а когда через четверть часа вернулась его жена, она застала мужа спящим сном младенца.
Глава 6
Тюлень
Мегрэ увидел тревожный сон. Он находился на берегу моря. Стояла сильная жара, и песок, обнажившийся после отлива, имел цвет спелой пшеницы. Песка вообще было больше, чем воды. Море оставалось где-то очень далеко: до самого горизонта простирались только небольшие лужи между полосами песка.
Действительно ли Мегрэ был тюленем? Вряд ли. Но он не был и китом! Во всяком случае он ощущал себя каким-то очень большим массивным животным с блестящей черной кожей.
Он находился один в бесконечном пространстве под палящим солнцем, прекрасно отдавая себе отчет, что должен любой ценой добраться до воды, до моря, где он наконец станет свободным.
Но он не мог передвигаться. По бокам у него были небольшие отростки, похожие на тюленьи ласты, но он не умел ими пользоваться. И все тело казалось ему каким-то деревянным. Едва он ухитрялся чуть-чуть приподняться, как тут же тяжело падал на обжигавший тело песок.
Но ему необходимо во что бы то ни стало добраться до моря! Иначе он рисковал навсегда увязнуть в горячем песке, оседавшем под ним при каждом движении.
Почему его тело было охвачено непонятным оцепенением? Может, он был ранен охотником? Он ничего не мог вспомнить. И поэтому продолжал без толку ворочаться в песке. Большой, черный, обливающийся потом, беспомощный.
Открыв глаза, он увидел солнечный прямоугольник на полу и жену, сидевшую у стола за завтраком. Она смотрела на него.
Мегрэ сразу же понял, что это неспроста. Так хорошо известный ему взгляд, похожий на материнский, очень серьезный, с оттенком обеспокоенности.
– Ты плохо себя чувствуешь?
В ту же минуту он осознал, что голова его словно налита свинцом.
– Почему ты спрашиваешь об этом?
– Ты всю ночь ворочался. Постоянно стонал…
Встав, она подошла к Мегрэ и поцеловала его.
– Ты неважно выглядишь! Наверное, во сне видел кошмары…
Только теперь он вспомнил про тюленя; его раздирали противоречивые чувства: с одной стороны – глухая тревога, с другой – желание рассмеяться. Впрочем, ему было не до смеха. Все происшедшие события выстраивались в одну цепочку.
Мадам Мегрэ, присевшая на край постели, сказала совсем негромко, словно опасаясь потревожить его:
– Мне кажется, ты должен принять решение.
– Какое именно?
– Вчера вечером я беседовала с Ледюком. Я уверена, что у него тебе будет лучше. Ты сможешь отдохнуть и окончательно поправиться.
Она не решалась посмотреть ему в глаза! Все это было ему хорошо знакомо, и он пробормотал:
– Значит, ты тоже?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты считаешь, что я ошибаюсь, не так ли? Ты уверена, что у меня ничего не выйдет, что…
Из-за внутреннего напряжения он вспотел. Влажные виски, капельки пота над верхней губой…
– Успокойся! Сейчас придет доктор, и он…
Действительно, уже настало время утреннего визита доктора. Мегрэ еще не видел Риво с момента вчерашней сцены, и мысли о новой встрече на мгновение заставили его забыть об остальных заботах.
– Я хочу, чтобы ты оставила нас одних.
– А потом мы уедем к Ледюку?
– Нет, мы никуда не поедем. А вот и машина доктора… Иди же…
Обычно доктор поднимался по лестнице едва ли не бегом, но этим утром он вошел, исполненный достоинства, кивнул мадам Мегрэ, с которой столкнулся в дверях, и положил на стол сумку, не произнеся ни слова.
Утренний визит всегда проходил по одному и тому же сценарию. Пока врач разматывал бинты, Мегрэ совал себе в рот термометр.
Сегодня обычная процедура повторялась без изменений, если не считать начавшегося разговора.
– Разумеется, – сухо сказал доктор, – я выполню до конца свои обязанности перед вами как перед раненым. Но я прошу вас иметь в виду, что с данного момента наши отношения ограничатся только этим. Кроме того, прошу запомнить, что, поскольку вы не являетесь официальным лицом, я запрещаю вам допрашивать членов моей семьи.