Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник)
Шрифт:
(Время, точное место, телосложение жертвы?)
Он ничего не знал! При обычном расследовании подобные детали можно было получить сразу, без особых хлопот. Теперь же это было почти неосуществимо.
Второе преступление: на дочь начальника вокзала напали, задушили и тоже проткнули сердце длинной иглой.
Третье преступление (неудавшееся): на Розали напали сзади, но ей удалось защититься, и нападавший обратился в бегство. (Видит сны каждую ночь и любит читать
Четвертое преступление: мужчина спрыгивает с поезда на ходу, я преследую его, он стреляет в меня и ранит в плечо. Заметим, что это преступление произошло, как и три предыдущих, в лесу Мулэн-Неф.
Пятое преступление: мужчина убит пулей в голову в том же лесу.
Шестое преступление (?): на Франсуазу напали в лесу Мулэн-Неф, но она заставила нападавшего убежать.
Мегрэ скомкал бумагу и отбросил ее, пожав плечами. Потом взял еще один лист бумаги и написал неровным почерком:
Дюурсо – маньяк?
Риво – маньяк?
Франсуаза – маньячка?
Мадам Риво – маньячка?
Розали – маньячка?
Комиссар – маньяк?
Хозяин гостиницы – маньяк?
Ледюк – маньяк?
Незнакомец в лакированных туфлях – маньяк?
Однако с какой стати в этой истории обязательно должен присутствовать маньяк?
Мегрэ нахмурился, вспоминая первые часы своего пребывания в Бержераке.
Кто тогда говорил с ним о маньяке? Кто сказал ему, что два преступления мог совершить только маньяк?
Доктор Риво!
И кто тотчас же подтвердил его предположение, кто направил официальное расследование в этом направлении?
Прокурор Дюурсо!
А что, если никто даже не пытался отыскать маньяка? Что, если все просто хотели найти логичное объяснение случившемуся?
Например, эти рассказы об игле, которой протыкали сердце, могли быть придуманы только для того, чтобы заставить всех считать, что преступления совершены садистом.
На следующем листе бумаги Мегрэ написал: «Вопросы».
И разукрасил буквы, словно школьник, страдающий от безделья.
1. Действительно ли Розали подверглась нападению или все имело место только в ее воображении?
2. Было ли в действительности нападение на Франсуазу?
3. Если оно имело место, то напал ли на нее тот же убийца, который убил двух первых женщин?
4. Является ли убийцей человек в шерстяных носках?
5. Кто убил убийцу?
Вошедшая в номер мадам Мегрэ бегло взглянула на мужа, отвернулась и принялась снимать пальто и шляпку, после чего присела возле его постели.
Машинально она взяла бумагу, карандаш и, вздохнув, сказала:
– Ну, диктуй!
Несколько мгновений в Мегрэ боролись два желания: устроить очередную сцену, поскольку поведение жены он мог интерпретировать как издевательство или же отреагировать спокойно и добродушно, тем самым восстановив мир в семье.
Он отвернулся, чувствуя себя неловко, как обычно бывало в подобных ситуациях. Жена пробежала глазами написанные им строчки.
– У тебя есть идеи?
– Нет у меня никаких идей!
Мегрэ взорвался. Да, у него не было никаких идей! Да, он был не в состоянии разобраться в этой запутанной истории! Это приводило его в бешенство. Он был близок к отчаянию! Ему хотелось отдохнуть, провести спокойно несколько оставшихся у него свободных дней в имении Ледюка среди уток и кур, слушая умиротворяющие звуки деревенского быта и вдыхая запахи хлева и конюшни…
Но он не хотел отступать! И ему не нужны были советы!
Поймет она это в конце концов? Сможет ли по-настоящему помочь ему, вместо того чтобы упрямо подталкивать к отступлению?
Вот о чем говорила тревога в его взгляде.
И жена ответила ему словами, не слишком часто употреблявшимися в их семье:
– Бедный мой Мегрэ!
Она называла мужа по фамилии только в определенных ситуациях, когда признавала его мужчиной, хозяином, воплощением силы и мозговым центром семьи! Правда, на этот раз она произнесла эти слова недостаточно уверенно, но разве он не нуждался в них, словно ребенок, которому требовалась материнская поддержка?
Вот и все. Трудный момент в жизни супружеской четы остался позади!
– Будь добра, подложи мне под спину еще одну подушку.
Хватит ребячества, с раздражительностью и глупыми чувствами покончено!
– И набей мне трубку!
С улицы доносились голоса споривших мальчишек. Один из них получил затрещину, и теперь в слезах бросился домой, чтобы пожаловаться матери.
– В общем, прежде всего мне нужно разработать план. Думаю, что действовать следует так, словно у нас больше не будет никаких новых данных! Иначе говоря, мы должны опираться на то, что уже знаем, и обязаны проверить все возможные гипотезы, пока одна из них не зазвенит чистой нотой среди какофонии ошибочных.
– Я только что встретила в городе Ледюка…
– Он заговорил с тобой?
– Разумеется! – Она улыбнулась. – Он в очередной раз настаивал, чтобы ты уехал из Бержерака и пожил некоторое время у него. В момент нашей встречи он только вышел из дома прокурора.
– Скажите на милость!
– Он говорил быстро, как будто был чем-то встревожен.
– Ты заходила в морг, чтобы взглянуть на труп?
– Здесь же нет морга. Его положили в камере для арестованных. Возле дверей столпилось человек пятьдесят, так что мне пришлось долго ожидать в очереди.