Манящий запах жареной картошки
Шрифт:
Серое небо уже совсем собралось пролиться дождем, как бы разделяя с Алексеем его тоску по так неудачно начавшемуся дню. Из подъехавшего автобуса стали выходить новые пассажиры; громкоговоритель, прекраснослышимый и на улице, объявил, что рейс, который с таким нетерпением ждал Алексей, наконец прибыл. Бросив недокуренную сигарету, он устремился в зал прилета и вдруг боковым зрением увидел белокурую женщину, неторопливо проследовавшую через тротуар от автобуса и далее спокойно зашагавшую к стойкам регистрации билетов. По ее безмятежному виду можно было подумать, что летает она часто и получает от этого видимое удовольствие.
«А мы с Маринкой все дома сидим!» — мельком подумал Алексей и побежал по своим делам, но какое-то неосознанное внутреннее раздражение осталось у него от вида этой женщины.
Из разверзшейся пасти открытых дверей стали появляться первые прилетевшие пассажиры. Алексей занял позицию сбоку и стал
«Сейчас явится, — с неудовольствием подумал Алексей о сослуживце, — загорелый, довольный… Будет, причмокивая, рассказывать о поездке, называть меня панибратски «старик», хлопать по плечу… И почему меня не посылают в такие хорошие командировки?»
Раздражение внутри не унималось, и вдруг, словно его укусила змея, странная мысль мелькнула в его голове: а ведь та женщина, что на его глазах проследовала от автобуса в зал вылета, она как две капли воды похожа на его собственную жену! Как же он этого сразу не понял? Недаром же он и остановил на ней взгляд, сразу выделил из толпы.
Он мысленно восстановил в памяти образ незнакомки. Не может быть! Неужели он сходит с ума? Ведь это точно Марина! Только в другой одежде, хотя… Пиджачок, светлый кожаный, что сейчас он видел на ней, дома она никогда не носила. Откуда он у нее взялся? А вот сумка в руках была точно ее, домашняя. Довольно вместительная, замшевая, с металлической эмблемой перекрещенных незавершенных колец на замке. Маринка купила ее в прошлом году и совершенно серьезно уверяла, что эти кольца — известный всему миру брэнд дома «Шанель». А он только снисходительно улыбался ее словами посмеивался. Да, мол, конечно. Только «Шанель». Что еще можно купить в соседнем универмаге? Ну может быть, «Гуччи», и больше ничего! И вот Маринка идет с этой самой сумкой через плечо, в неизвестном ему пиджаке и совершенно его не замечает! Его Маринка, которая вот уже четвертый год, как оставила работу в школе и сидит себе сиднем дома, занимается домашним хозяйством и смотрит мексиканские сериалы по телевизору? Вот какие новости открываются во время случайных поездок в аэропорт! Напялила на себя темные очки и думает, что никто ее не узнает!
Тут сердце у него похолодело. Сумка! И дорогой пиджак! А не дурак ли он с огромными рогами? Может, эта сумка действительно от «Шанель», да только вовсе не из соседнего магазина! Он чуть не схватил себя за волосы на виду у всех приезжающих пассажиров. А что, собственно, он действительно знает о собственной жене? О ее времяпрепровождении? Действительно, когда он приходит с работы, как правило, в одиннадцатом часу, дома все идеально, но, наверное, не так много времени нужно, чтобы приготовить обед на двоих и с помощью бытовой техники навести кое-какой порядок в квартире. Иногда он замечал, что жена не может ответить на какой-нибудь его самый простой вопрос и как-то странно задумывается, будто он застал ее врасплох и она не знает, что ему ответить! Раньше он не обращал на это внимания, считая, что у многих женщин после тридцати бывает кое-что не в порядке с головой, но теперь ему это стало представляться совсем в другом свете… Не веря сам себе, Алексей заметался от толпы встречающих к дверям в другой зал, пытаясь взглядом еще раз поймать таинственную незнакомку. Но куда там! Пассажиропотоки в аэропортах специально направлены так, чтобы люди, являясь и покидая хотя бы на время эту грешную землю, не пересекались друг с другом.
Наконец загорелый приятель с улыбкой довольства на лице и с иллюстрированным журналом в руках появился у выхода.
— Здорово, старик! — Он в своей привычной манере собрался похлопать Алексея по плечу и очень удивился, когда тот резко отклонился от него. И даже голос Алексея стал иным — в нем явно слышалась отсутствующая ранее твердость.
— Вот тебе ключи от моей машины, вот документы, — сказал Алексей. — Постарайся не нарушать правила, чтобы тебя не остановили. А я ухожу, у меня дела!
— А как же багаж? — открыл в изумлении рот сослуживец. Но Алексей отреагировал совсем не так, как тому бы хотелось.
— Дотащишь самостоятельно! — Он уже собрался бежать, да вспомнил еще кое о чем. — Беру напрокат на один день! — Он стал сдирать с плеч опешившего приятеля новенькую куртку — очевидное командировочное приобретение.
— Ты с ума сошел?!
— Ничего, ничего! — Алексей быстро сунул приятелю в руки свой пиджак, выхватил у него из рук заграничный журнал и стянул с обычно победно поднятого приятельского носа солнцезащитные очки. Тот выразительно посмотрел вслед внезапно исчезнувшему Алексею, задумчиво покрутил пальцем у виска и, досадливо поджав губы, медленно поплелся к отсеку выдачи багажа. А Алексей напружинившейся походкой, в новом обличье, в темных очках, вошел в зал вылета и, встав за колонну, осторожно огляделся. Регистрация шла одновременно на несколько рейсов. Блондинку в светлом кожаном пиджачке он увидел у стойки на Санкт-Петербург. Алексей устремился к кассе.
— Вам повезло, — кассирша разразилась дежурной улыбкой, — последнее место на этот рейс.
— Давайте скорее!
Внимательная кассирша попросила его снять очки, потом компьютер невозможно долго выщелкивал ряд кодов и цифр, а диктор по радио тем временем объявил уже просьбу о посадке. Сердце Алексея, казалось, стучало на весь аэропорт.
«Может, остаться?» — спросил он у себя. Но нет, неизвестность была хуже знания.
«Если увижу Маринку с любовником — задушу обоих собственными руками!» — сказал он себе, а кассирша, отсчитав сдачу, опять улыбнулась:
— Счастливого полета!
В натертое до блеска стекло витрины он видел, что Марина купила в буфете воды и прошла на посадку.
— Багаж есть?
— Нет! — сказал он и, заметив удивленное лицо девушки в форменном костюмчике, пояснил: — Деловая поездка на один день. Моментально — туда и обратно!
— Как желаете! — Девушка повела плечом и равнодушно отщелкнула штамп в посадочном талоне. Когда в числе последних пассажиров он проходил через турникет, Марина сидела на диванчике к нему спиной. По ее фигуре, по положению головы можно было определить, что она спокойно созерцает летное поле. Вот мимо окна промчатся по полосе взлетающий самолет. В здании чуть дрогнули стекла. С болью в душе Алексей заметил, что в волосах жены была та самая пластмассовая заколка, которую он так любил расстегивать по вечерам, когда Маринка собиралась ложиться спать. Когда он держал в руках эту заколку в последний раз? Он напряг память, но от волнения не мог вспомнить. Во всяком случае, в течение последнего месяца ничего подобного не было. Он вздохнул, унимая досаду и дрожь ревности, и остался стоять в отдалении, стараясь не буравить испепеляющим взглядом такой знакомый белокурый затылок.
Подкатил автобус. Поворачиваясь так и этак, закрываясь журналом, он приложил все силы, чтобы встать вдалеке и не быть узнанным. Ему это удалось. По спокойному поведению женщины, по тому, как она равнодушно стояла у окна и так же спокойно взошла по трапу, он понял, что до Петербурга она летит одна и он может не торопясь во время полета обдумать ситуацию. Сложно было пройти мимо нее по проходу. К счастью, когда он уже был в поле ее видимости, она стала доставать что-то из своей замшевой сумки. Ага, это был тот самый роман, который накануне она дочитывала в кухне, в то время как он в комнате смотрел телевизор. Вот притворщица! Вела себя так, будто и не помышляла наутро выходить никуда дальше магазина, а сама вынашивала в душе коварные замыслы! Ему захотелось подойти, вырвать книгу у нее из рук и растоптать ногами. Может быть, даже запустить этой мерзкой мягкой обложкой прямо в ее лживое лицо. Он не удержался и взглянул на жену из-под своего журнала, пытаясь отыскать на знакомом лице следы обмана и порока, которые раньше не замечал. Но ничего подобного он не нашел, Марина, наморщив носик, сосредоточенно прятала свой билет в потайной кармашек сумки (он знал — с внутренней стороны за подкладкой), потом достала пудреницу и стала поправлять сползшую на лоб челку. И это движение, так знакомое ему, вдруг неожиданно его умилило, и он подумал, что весь этот кошмар сейчас должен разъясниться каким-нибудь нелепым и смешным образом, и он тогда, вместо того чтобы устроить мордобитие, повалится жене прямо в ноги и будет просить прощения. Но ничего не произошло: он уселся в хвосте самолета, а Марина начала спокойно читать свою книжку. Весь полет он так и просидел, закрыв журналом лицо, не вытирая намокших щек, настолько обидным оказалось, что его жена имеет самостоятельную, тайную от него жизнь. Измена! Конечно, измена! Он не знал, как ему поступить, потому что на самом деле был вовсе не мачо, а обычным, слегка полноватым мужчиной тридцати с небольшим лет и с трудом представлял себя в роли Отелло. Он даже отказался от завтрака авиакомпании в знак внутреннего протеста, хотя вообще-то любил покушать. Так делал он в детстве, когда его обвиняли в чем-нибудь таком, что он не совершал, и это оказывалось вдвойне обидным.
В конце полета Марина прошла в туалет, а когда возвращалась обратно, он почувствовал знакомый запах ее духов.
«Надушилась перед свиданием! — подумал он. — Хочет показаться любовнику в лучшем виде! Кому же тогда можно верить в этом мире, если даже собственная жена, твой оплот, ведет с тобой двойную игру…» Он с силой сжал зубы и, пока самолет снижался, с горечью думал о том, что правильно говорят, что «этим бабам непонятно что надо, и сколько волков ни корми, они все равно смотрят в лес!». Ужасно также было сознавать, что он был таким дураком, что за столько лет во вполне овечьем облике жены не распознал свирепый оскал хищника.