Манюня
Шрифт:
Ба глянула на внучку поверх очков.
– Мария, если даже ты когда-нибудь решишь всё-таки жениться, а не выходить замуж, то и это не спасёт тебя от участи поесть сейчас тушёных овощей!
– Покажи ещё раз, где там у тебя точка?- снова полезла мне в рот Маня.
– Если вы в течение пяти минут не съедите аджапсандали, то я вам обещаю, что кругом у вас будут одни только болезненные точки!- рявкнула Ба.
Мы молча взялись за ложки.
Как вам объяснить, чем отдают тушёные овощи? Возьмите школьный фартук,
Но любому испытанию приходит конец. Минут пятнадцать мучений, нытья и закатывания глаз – и дело сделано, ненавистное блюдо плещется у нас в желудках.
– Ба,- посмотри какой у меня будет муж,- сунула Маня под нос Ба протёртую до блеска тарелку,- скажи красавчик?
– Красавчик-красавчик,- хмыкнула Ба,- все извилины ему стёрла!
– Какие извилины?- опешила Маня.
– Да шучу я,- отмахнулась Ба,- посмотрим теперь, какой у Нарки будет муж!
У Нарки муж получался не таким красивым, как у Мани. Нарка с раннего детства не дружила с тушёным луком, поэтому её муж грозился ходить всю жизнь с полукольцами лука на лице.
– Эх ты,- постучала костяшками пальцев по моей голове Ба,- ладно, так и быть, выручу тебя.
Она взяла кусочек хлебной корочки, протёрла им тарелку и запихнула остатки тушёного лука в мой распахнутый от удивления рот.
– Ммыыыые,- замычала я.
Ба ловко зажала пальцами мои ноздри. Мне ничего не оставалось, как наспех прожевать и проглотить остатки обеда.
– Потом мне спасибо скажешь,- буркнула Ба и убрала тарелки со стола.
– Ба, а можно мы пойдём к мсье Карапету?- выползли мы из-за стола.
Ба маялась совестью и поэтому минут пять была особенно уязвимой.
– Можно,- со скрипом согласилась она,- только ненадолго, на полчасика всего, ясно?
– Ясно!- припустили к выходу мы. Нужно было успеть выскочить из дома до того, как Ба перестанет маяться совестью.
Мсьё Карапет жил в большом, утопающем во фруктовых деревьях доме из белого камня Второй этаж своего дома он превратил в просторную мастерскую, где писал удивительные по своей красоте картины. Мы с Маней любили, затаив дыхание, наблюдать за тем, как он работает. Мсьё Карапет не возражал против нашего присутствия, наоборот, вёл с нами долгие беседы «за жизнь» и поил горячим шоколадом из чашек тонкой ручной работы.
– А можно нам простые чашки?- попросила Маня в первый раз, когда мсьё Карапет поставил перед нами поднос с горячим шоколадом и печеньем «Курабье».
– Почему?- удивился мсьё Карапет.
– Мы обе косорукие и можем легко разбить такую красоту,- потупилась Манька. По тому, как уныло завалился набок Манин боевой чубчик, можно было догадаться, как сильно она волнуется.
– На то они и чашки, чтобы их бить,- улыбнулся мсьё Карапет, и этим завоевал наши девичьи сердца безоговорочно и навсегда.
Мсьё Карапет был сыном чудом спасшихся от резни Эрзрумских армян, которых корабль под французским флагом вывез в Нант. Среди нехитрого скарба, который в спешке успели забрать из своего огромного имения родители мсьё Карапета, был тяжёлый, старинный пояс деда.
Первая волна эмиграции – потерянное племя. Родители мсьё Карапета разделили горькую участь многих беженцев – они брались за любую работу, чтобы выбраться из беспросветной нищеты. Спустя десять лет, вместе с семьёй русских переселенцев они открыли кондитерскую «Toutoundjian et Morozъ». Со временем кондитерская стала приносить неплохой доход.
Мсьё Карапет родился и вырос во Франции, выучился на художника в парижской Национальной высшей школе изящных искусств, женился на француженке мадемуазель Жюли. В день свадьбы тикин Ануш, мама мсьё Карапета, подарила своей невестке потемневший от времени старинный пояс.
– Это единственная память о деде Карапета, храни его, как зеницу ока, дочка,- сказала она.
Молоденькая Жюли повертела в руках кожаный, инкрустированный металлическими григорианскими крестами пояс, подивилась странному, обтрепанному подарку и задвинула его в дальний угол антресолей.
– Надо будет потом выкинуть это старьё,- дёрнула она плечом. И благополучно забыла о подарке.
Мсьё Карапет и мадам Жюли прожили душа в душу восемь счастливых лет. Она родила ему девочку Ани и мальчика Тарона. Как-то раз, во время уборки, мадам Жюли полезла в дальний угол антресолей и нашла свернувшийся змейкой старинный пояс.
Она вытащила его за металлическую пряжку, повертела в руках. «Тяжёлый какой»,- удивилась. Взяла маникюрные ножницы и поддела шов на кожаном брюхе пояса. Прогнившие нитки разошлись, и на пол посыпались золотые соверены с оттиском профиля английского короля Георга V и царские червонцы с профилем Николая II.
– Как они похожи,- изумилась мадам Жюли, сравнивая царственные профили на монетах.
– Каро!- поспешила она к мужу,- Каро!!!
Мадам Жюли была беременна третьим ребёнком, и шла очень осторожно – ступала боком и придерживала большой живот рукой. Но видимо радость от находки была столь велика, что в какой-то момент она прибавила шагу, запуталась в длинном подоле юбки и рухнула с высокой лестницы вниз. Там её и нашёл муж – она лежала на спине, раскинув в стороны руки, с внезапно окаменевшим, ставшим колом животом, с распахнутыми глазами, а вокруг неё искрились россыпью золотые монеты.
Обезумевший от горя мсье Карапет бросил всё своё имущество, оставил кондитерскую сыновьям Мороз, взял детей в охапку, и с первой волной репатриации вернулся в Армению.
Он стремился туда, где по рассказам родителей находилась земля обетованная, он возвращался, чтобы пережить немилосердное, разом убившее в нём волю к жизни, горе.
– Карапет,- говорили тикин Ануш, ласково проводя по его щеке своей огрубевшей от постоянной тяжёлой работы рукой,- ты не умеешь рисовать Арарат, потому что ты его никогда не видел…