Марафон длиной в неделю
Шрифт:
Военный патруль, находившийся посредине площади, подозвав офицера, стал проверять документы.
Подошли две машины с какими-то ящиками, и солдаты, выпрыгнувшие из кузова, начали сгружать их...
Переполненный трамвай — висели даже на подножках — отправился в город...
Мальчик с пачкой папирос орал на всю площадь, предлагая закурить...
Тут шла своя будничная жизнь.
Вдруг Бобренок заметил, что движение у выхода из вокзала оживилось: шли люди с мешками и чемоданами, с узлами и сумками, — значит, прибыл пригородный, и это — его первые пассажиры.
Бобренок
А пассажиры шли и шли, главным образом к трамвайной остановке. Там сразу образовалась толпа: трамваи брали штурмом, с бранью и толкотней.
Прошло минуты четыре или пять, агент не появлялся, и Бобренок подумал: может, случилось что-то непредвиденное... Ведь агент мог выйти из поезда и на подступах к городу, но в таком случае контрразведчики, сопровождавшие его, уже сообщили бы им по рации.
Белобрысый лейтенант в шинели и надвинутой на лоб фуражке появился незаметно — шел за полной женщиной, как бы сопровождая ее. Отстал лишь на миг, осматриваясь. В левой руке нес желтый чемоданчик. Бобренок облегченно вздохнул: выходит, рация при нем.
Полная женщина направилась к трамвайной остановке. Шпион задержался на секунду. Увидев вагон, подходивший к вокзалу, тоже двинулся к трамвайному кольцу.
И именно в это время на него обратил внимание старший комендантского патруля, лейтенант с красной повязкой на руке. Он сделал знак агенту подойти, но тот притворился, что не заметил, и тогда лейтенант окликнул его.
Бобренок недовольно пожал плечами. Видно, патруль не железнодорожный, а из городской комендатуры, и не прошел инструктажа контрразведчиков. Зачем он появился на вокзале? Лучше бы этот дотошный лейтенант с повязкой не вмешивался не в свое дело, потому что солдат с палкой уже смешался с толпой, поджидая агента на трамвайной остановке.
Но комендантский патруль имеет право проверять документы у любого военного, в конце концов это обязанность патрульных, тем более что они получили приказ быть особенно бдительными...
Агент подошел к патрулю, откозырял и поставил чемоданчик на мостовую, зажав его между ног. Офицер протянул руку за документами, а солдат с автоматом, как и положено по инструкции, шагнул в сторону, заняв удобную позицию, чтобы в случае чего задержать нарушителя.
Белобрысый расстегнул шинель. Даже издали Бобренок видел, как широко и дружески улыбается он, будто и в самом деле проверка документов была простой формальностью и ничем не угрожала ему.
Однако старший патруля не ответил на эту фамильярность, взял документы и стал внимательно проверять их, что-то спросил у белобрысого, и улыбка сползла с его лица. Видно, офицер требовал каких-то объяснений, белобрысый недовольно полез в карман и достал еще бумагу, наверно, продовольственный аттестат. Бобренок знал, что опытному патрульному офицеру отметки в аттестате иногда скажут больше, чем самые убедительные документы.
Старший патруля уставился в аттестат, перелистал его и опять что-то спросил у белобрысого. Тот раздраженно ткнул пальцем в бумагу, и только после того офицер сложил его и возвратил владельцу. Белобрысый о чем-то спросил у патрульного, и тот указал на трамвайную остановку. Вообще, поведение агента было натурально, и Бобренок поймал себя на мысли: если бы точно не знал, что это за человек в поношенной шинели, тоже мог бы отпустить его.
Белобрысый спрятал документы и потянулся к чемоданчику. Он взял его небрежно и хотел уже отойти, но старший патруля вдруг остановил его, указав на чемоданчик. Белобрысый отступил, и Бобренок подумал, что патрульный офицер сделает сейчас непоправимую ошибку, он даже невольно подался вперед, словно мог остановить офицера, предупредить об опасности.
Наверно, прошла лишь секунда, самое большое — две, патрульный так и стоял с протянутой рукой. По приказу начальника гарнизона он мог в особых случаях осматривать вещи офицеров и солдат, и не было ничего удивительного в том, что воспользовался таким правом, однако Бобренок понял, к чему это может привести, и тихо, сквозь зубы, выругался: педантичный лейтенант срывал им операцию, а майор даже не мог вмешаться — стоял, смотрел и, единственное, что мог позволить себе, шептал нелестные слова.
Белобрысый отступил еще на полшага, солдат что-то сказал ему и поправил автомат на плече. Пожалуй, именно этот недвусмысленный жест и решил дело. А то, что случилось дальше, длилось всего несколько секунд.
Агент сделал вид, что хочет открыть чемоданчик, наклонился и быстро выхватил из кармана пистолет. Он выстрелил в патрульного офицера чуть ли не в упор. Тот зашатался и стал оседать на мостовую, а солдат, сбросив с плеча автомат, уже начал поднимать его, однако агент оказался ловчее: вторым выстрелом свалил солдата, и тот, выпустив автомат, протянул к белобрысому руки.
Шпион, подхватив чемоданчик, побежал через трамвайные линии к забору, за которым возвышались какие-то строения.
Он уже перепрыгнул через рельсы, когда раненый солдат все же дотянулся до автомата. Он стрелял не целясь. Но лишь раздалась первая короткая очередь, как белобрысый споткнулся и упал, выпустив чемоданчик, потом привстал, по-видимому не веря, что пули попали в него, даже сделал шаг или два и упал снова, подвернув под себя руки.
Бобренок бросился вперед, словно мог что-то изменить. Он бежал, зная, что случилось непоправимое.
Майор миновал патрульных, оглянулся и указал на них Щеглову, а сам побежал дальше — туда, где на рельсах лежал , уткнувшись лицом в землю, лейтенант в поношенной шинели.
Отъехавший с кольца трамвай затормозил в нескольких метрах. Из вагона стали выпрыгивать любопытные. Бобренок властно поднял руку, останавливая их, и наклонился над агентом. Перевернул его кверху лицом, прижался к самым губам, стараясь уловить дыхание, но мертвенная бледность уже расплывалась по лицу агента — автоматная очередь прошила его насквозь от шеи через левое плечо.