Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Можно, мессир, я надену голову?
– Зачем?
– И знаете почему? Хочу пива с воблой. Как все.
– Окей. Это серьезное желание, - ответил - нет не невысокий лысый парень с разноцветными глазами, который только что здесь распоряжался, а другой, просто Н, символизирующий в метафизике Секста Эмпирика:
– Его непосредственное действие.
– Приказчик, или в сегодняшней терминологии:
– Повар, - или точнее:
– Шеф-повар - земная эманация сегодняшней философии проникновения в Другого. Или расшифровка провозглашенного буквально вчера и сегодня Борисом Парамоновым последнего открытия нового времени:
– Человек рождается от мужчины, а не от женщины.
И многие вспомнили:
– Да, как раз именно это мы давно знали, - но забыли так, как будто сегодня отрыли заново.
Рождение Иисуса Христа однополым путем что-то же должно было значить. И вот пожалте:
– Андрогин.
– Только мы почему-то думали, что это стартовая позиция для его разделения, но оказалось - как и следовало ожидать:
– Здесь ничего не возникает нового, - а следовательно, ничего и не изменяется.
Всё как было, было, было - так и есть.
Сирано вышел и покрутил пальцы между собой.
– Как вы думаете, зачем он это делает?
– спросил Михаил.
– Уверен, гадает подложили ему уже валюту или нет, - сказал Германн.
– Мы подложили?
– Я не знаю точно, - сказал Германн, - не успел проверить.
– Я подложу ему в кабаке, - сказал Штрассе.
– Так будет надежнее.
Медиум:
– Ле-Штрассе Три приходит на заседание Союза Писателей, и говорит Пеле и СНС, которые ведут между собой непримиримую борьбу за первое место за красно-зеленым сукном председательского стола:
– Я - Председатель.
– Какие ваши форматы А4?
– спросила СНС.
– Три Мушкетера.
Не поверил даже Пеле, смотрящий со своего дальне-восточно-мексиканского пирамидального зиккурата. И высказал предположение, что его:
– Кажется, уже слепил Дюма с кардинала Мазарини.
– Я согласен, - сказал Ле-Штрассе Три, - Мазарини - это и есть тот мушкетер по имени Дартаньян, который был тайным шпионом кардинала Ришелье в стане бело-голубых.
Пеле согласился уступить свое место председателя Союза Ле, так как:
– Мы из одного племени.
– Меня заменить никто не может, - сказала леди СНС, - пусть - если на то пошло - ложится на свою зеленую сторону сукна, представителя официозной точки повествования, а я буду на своей - на праздничной.
И Ле-Ша так буквально и сделал - лег.
– Я не в прямом смысле имела в виду, - сказала СНС, - так я, думаю, что буду заикаться, и на коротенькое выступление минут на сорок не распространюсь.
– И добавила:
– Давайте я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться?
– Охотно.
– Вот смотрите, вы думаете, что вы Дюма, потому что вбили себе в голову, - она хотела тихонько постучать по головке Кота, но он предупредил ее легким, но отрывистым вилянье хвоста, что, мол, да, возможно, но не сейчас же!
– вы Дар.
– Да.
– Нет, в том-то и дело, что это маловероятно. Вот еще раз посмотрите: многие зовут вас Ле-штрассе три, и вы сами даже представились еще короче:
– Ле-Ша, - по-русски Лёша. Алексей, следовательно, а не Александр, и значит, да, вы тоже Македонскав, но наш, русский, а это и есть моё знаменитое предложение:
– Вы написали Аэлиту и Петра Первого, - и значит вы...
– И следовательно, я...
– Алексей Толстой.
– Толстый? Но я не могу потолстеть даже на сосисках и красной рыбе из вчерашнего номера газеты. Может, мне нужны свежие газеты для пополнения?
– Не читайте ни вчерашних, ни позавчерашних, и тем более сегодняшних газет, где еще ничего не успели проверить и доказать, как следует.
– Что тогда вы посоветуете, читать поза-позавчерашние?
– Не читайте вообще газет, а только толстые журналы. Ибо у нас уже всё проверено временем:
– Без постмодернизма.
– О постмодернизме говорить можно, но только на языке соцреализма, - сказал Кот, и добавил: - Пеле, между прочим, тоже так мог бы думать, но сделал этот марш-бросок через море:
– Аки по суху, - в отличие от Цыпленкова, который постоянно бормочет - но не в Обуховской больнице, куда с таким законченными формулировками не пускают, так как диагноз нужен другой, а именно:
– Тройка, семерка, туз - тройка, семерка, дама!
– а он твердит, когда нет платка-ленты, как у маркитанта на лбу с той же надписью:
– За что боролись - на то и напоролись.
– Следовательно, да, можно, но только в теории, на практике - критерии иво - определения - истины перейти Красное море нельзя.
Не может вот так на глазах красное стать зеленым. И следовательно, переход Моисея с его рабами через море абсолютно никак не следует из Прошлого. И тогда возникает закономерный вопрос:
– Откуда они вошли в Красное море?
– если с берега этого сделать нельзя. Нет на стороне соцреализма абсолютно никакого постмодернизма, из воздуха, он его, что ли, сделал? Или как и было сказано:
– Палкой, небось, надо ударить по этой скале?
– Ну, и туды-твою:
– Так и остался на Этом Берегу навсегда, послужив, тем не менее, сам лично - Моисей, я имею в виду - Мостом в это царство, где течет медовая река с молочными берегами.
– Наоборот, - влез Пеле.
– Не думаю, что наоборот, ибо мёд очень липкий, не даст, следовательно, подойти близко к этой реке счастья, прилипнут к нему Хомы, как мухи, и тогда, действительно, их последним выдохом и будет:
– За что боролись - на то и напоролись.