Маргарита и Мастер
Шрифт:
Еще, пожалуйста, говорите, я все исполню, как немая рыба.
– Не видел, как вы записали.
– У меня планшет в прическе стоит, сам включается по голосовой команде.
– А именно?
– Вы хотите знать пароль входа?
– И выхода тоже. Впрочем, я его знаю, а именно, пароль:
– Я поступил неосторожно, предаваясь милой привычке, привычке видеть и слышать вас ежедневно.
И пароле-пе:
– a l'oiseau royal.
– Да, конечно, я так-то не понимаю, но планшет отвечает: о'кей - нормально, в том смысле, что не совсем точно, но сойдет, ибо другие и этого не знают.
– Значит, договорились?
– Значит, сколько я должна платить, рипит ит, плииз, ибо я-то поняла, но боюсь, планшет не полностью разобрался. Учтите при перерасчете, что половину я уже заплатила, ибо это непростой дар:
– Разрешение смешить народ в длинных погонах.
Монсоро почесал нос, лоб и понял, что забыл, что еще можно с нее взять, чтобы приняла резаные салфетки, как баксы по сниженному курсу:
– Дешевле рубля.
– Ну-у.
– Сейчас, сейчас, как говорил Шекспир, переписывая предпоследнюю страницу древней рукописи, в сделанном им:
– Вольном - как у Пастернака - переводе.
– Так это, скорее всего, и было: приходи ко мне ночью, как просил Дантес Пушкинскую Машу.
– Я не Маша.
– А! да, не Машу, конечно, а:
– Как просил Швабрин просто Марию, но все равно:
– Приходить ночью - будет золото.
– Но как это возможно, я не понимаю?!
– А как уже было констатировано, приходи хоть, как:
– Гелла.
– Ибо я согласен, да, страшно, но если нет другого варианта для передачи валюты, приходится соглашаться и на эту жуть.
– Т-так куда я положу даже несчастные пять тыщ долларов на Кондесуреллу большой выдержки - не понимаю, ибо в этом роли, так сказать:
– Абсолютно нет карманов.
– Тем более, нельзя брать с собой целый дипломат.
– Уберешь из прически планшет, кстати, чтобы не было прослушки, и туда загрузишь.
– Боюсь, тебе будет очень страшно, ибо мало кто согласиться нести деньги, и не надеяться ни на что взамен.
– Почему?
– Стекло - априори - будет зак-ры-то-о! Ты этого не знал?
– Нет, наоборот, именно и только в этом случае Молчановский поймет:
– Роль настоящего Ромео всегда играет только он.
– Ты думаешь, именно поэтому Гелле и подпустили петуха в самый неподходящий моментум?
– Разумеется, иначе бы зачем она так злилась.
– Ну, что, мы договорились?
– спросил Дядя Ваня. И Монс уронил вилку: это был со-о-всем другой человек.
– Куда делся бородатый самурай, который сидел было на стуле тут?
– спросил он изумленный.
– Ушел к зубному, - просто ответил этот - можно сказать - шофер Никиты Сергеевича Хрущева, - но не из Узбек-стана, как обычно, а из Ростова-мамы, так как это был:
– Из Таганрога.
– У меня мечта, - начал он сразу, чтобы отвлечь внимание публики от своей персоны, а перевести стрелки на другого, а так как переводить эти рельсы на Молчановского было еще рано, еще:
– Все и так только о нем и думали, - то и выдал свою мечту:
– Хочу дожить до Брежнева.
– И знаете зачем? Хочу и с ним погоняться на Роллс Ройсах. Будем ехать как два шофера:
– Один как русский, другой как японес.
– Почему?
– вставила свою спицу в колесо Монте.
– Хорошо, пусть будет, как Познер вот с только что ушедшим в утиль Дядяй Ваней:
– Один по нашей, по правой полосе, а я по левой, как - если не японец Ваг Гог - то Ронни О'Салливан, которого я люблю не только за феноменальную игру, но и за то, что чиновники мирового профессионального снукера, по своей обычной привычке:
– Решать всё самостоятельно, - без игроков:
– Не дают ему выигрывать чемпионаты мира, - чтобы:
– Всем было интересно, - а не ему одному.
И действительно, все забыли, что тут был еще какой-то кухонный работник, кроме это шофера, представившегося, как здесь принято:
– Дядя Ваня, - жду, когда зайдет Ан Молчановский и скажет просто, но прямо, даже без специального предварительного обращения:
– Дядя Ваня. - Как когда-то одному сказал:
– Шико, - и хоть стой - хоть падай, а играть и дурака надо, и даже не потому, что денег мало, потому что их вообще нет, а именно потому что под маской шута легко усыпить бдительность врагов. Не имея в виду, разумеется, Майора Германна, когда он рявкнет на весь Край по наколке Ле-Штрассе, Три:
– Ко-о-о-лы-ва-но-о-о-в-в!
– и бац на колени, но не как раньше при царе:
– Сначала на колени, а потом будь, что будет, - а наоборот:
– Бац по морде, а уж потом сам падает на колени.
– Вот она:
– Вам на лицо - революция-я.
И действительно, при демократии самому Хомо становится на колени стыдно - обязательно надо, чтобы дали возможность сделать это более-менее безболезненно:
– Как это и было продемонстрировано сотрудником НН - Майором.
А потом давай, кричи от радости, что дали возможность самим не становиться на колени:
– Крути, майор, педали, пока не дали, крути, крути педали, майор.
– Но.
Как говорил этот майор:
– Пайку захотели?! А Зона недалеко.
– Как говорится:
– Сами дойдете, или дать провожатого?
– знак вопроса, как это часто делается - можно не ставить, ибо, как говорил Аркадий Райкин:
– Два пишем три в уме.
И эти два и три не равны, ох, не равны, как не равны по форме и содержание Три Шестерки в Доме, и Две Оставшиеся в Нем. А точнее, как бы не было наоборот. Да и более того: