Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
Дюпарке остановился, не понимая, что бы это могло значить. Люди уже шарили взглядами в направлении, откуда прогремел выстрел, однако не заметили там ни единого человека. Тем не менее по равнине прокатился новый выстрел. После чего почти каждую минуту выстрелы следовали один за другим.
Поскольку выстрелы эти явно не предназначались их отряду, генерал быстро понял, что это тщательно замаскированные и расположенные цепочкой часовые, которые так передают друг другу сигнал тревоги. И так он может дойти до самого города!
Он поделился своими опасениями с кузеном.
— Да! — ответил Сент-Обен. — Господин де Пуэнси далеко не глуп. Было бы ошибкой его недооценивать. Если вам в голову пришла идея напасть на него со стороны суши, то он, зная, какую злобу затаил против него господин де Туаси, явно принял меры предосторожности и с этой стороны тоже…
Теперь дело казалось Дюпарке уже куда менее верным. Тем не менее он собрал своих людей и поделился с ними уверенностью, что их обнаружили.
— А потому, — проговорил он, — не будем более терять времени! Войдем в Бас-Тер и одержим победу!
Колонисты с воодушевлением зааплодировали его словам. И еще более решительным шагом направились туда, куда звал их боевой задор и жажда боя.
Страстный призыв генерала настолько вдохновил их, что никто уже даже и не упоминал об отдыхе. Не последнюю роль сыграли и ветераны, которые куда горячее, чем молодежь, поддерживали боевой дух солдат. Несмотря на немыслимый зной на этой голой, без малейшей тени, равнине, они даже нашли в себе силы затянуть песню. Некоторые начали снова вспоминать о своих боевых подвигах. Другие разинув рот слушали рассказы о былых сражениях. Один показывал застрявшую в мякоти икры английскую пулю, второй серебряную картечь, которую выпустили в него с какого-то испанского пиратского судна.
Эти первопроходцы, эти плантаторы сахарного тростника, кофе и индиго, которых можно было принять за простых крестьян, чьи повадки и были у большинства из них, говорили с грубым красноречием солдафонов, старых служак, состарившихся в ратных походах…
Полуденное солнце освещало небольшой городок Бас-Тер. Издали стены форта, построенные вдоль моря по самому краю берега, сверкали под лучами вошедшего в зенит светила, будто сделанные из чистого серебра.
Дюпарке на минуту остановился. Ему казалось странным, что, несмотря на поднятую тревогу, защитники города до сих пор не открыли заградительного огня.
Однако подошедший Сент-Обен заметил, что не стоит терять драгоценного времени на пустые колебания.
— Надо идти в атаку! — сказал он. — Ведь как бы то ни было, а подкрепление, которого мы ждем, не замедлит объявиться, и даже в том случае, если мы не сможем закончить бой сами, нам на помощь непременно придет Лафонтен со своими людьми.
Не успел он произнести эти слова, как со стороны форта раздался оглушительный взрыв. На какое-то мгновение его окутало облако черного дыма. Потом ряды колонистов огласили стоны и крики боли.
С большим трудом Сент-Обен пытался собрать то, что еще осталось от войска, и убедить колонистов попытаться хоть как-то спрятаться от огня. Однако канониры форта, видать, не слишком-то спешили перезаряжать пушки и снова стрелять. Насмерть перепуганные люди Дюпарке бросились кто куда, стараясь найти на этой плоской равнине хоть какое-то укрытие, хоть какой-нибудь бугорок, за которым можно было бы спрятаться. В это время их уложило наземь картечью.
Дикая ярость охватила генерала. Он догадывался, что потери его уже были значительны, а смертоносный огонь ничуть не слабел. Чтобы заставить замолчать канониров крепости, ему потребовалась бы добрая сотня таких ружей, какое было у Лефора. Более того, ужас, какой посеяла среди его солдат эта канонада, заставлял подозревать, что ему нелегко будет заставить их взять себя в руки. Деморализованные даже прежде, чем им довелось увидеть противника, сойтись с ним лицом к лицу, вступить в бой, колонисты, похоже, уже думали лишь о том, как бы удрать, не важно, в каком порядке…
Тот, кто один взял на абордаж «Королевскую корону», тот, кто только что показывал ляжки, начиненные серебряными испанскими пулями, тот, чья грудь, голова и спина были испещрены следами от караибских копий, теперь были готовы удирать, словно зайцы из-под ног охотника.
— Мы пропали! — воскликнул Сент-Обен на ухо генералу.
— Да, — согласился с ним Дюпарке, — мы действительно пропали, если не попытаемся что-нибудь предпринять!
Он оглянулся вокруг, ища глазами племянников командора. Они, словно загнанная дичь, забились в тень небольшого обломка вулканического камня. Юный Шарль, бледный как смерть, весь дрожал, Гальбер же хранил куда больше самообладания.
— Было бы преступно, — проговорил генерал, — оставлять этих мальчиков под огнем их же собственного родственника. Дядюшка, конечно, пока и не подозревает, что они находятся здесь. Нет ничего более ужасного, чем погибнуть вот так, от руки того, кто вас любит!
— Что поделаешь, — ответил Сент-Обен. — Если бы господин де Пуэнси не предал отечества, нам самим не пришлось бы оплакивать смерть шести десятков славных людей, которым тоже хотелось жить.
Жак пожал плечами.
— Что ж, они знали, на что шли!.. Такова участь воина!.. Кузен мой, давайте попытаемся взять этот город!
— Слушаюсь, генерал. Я готов подчиниться любому вашему приказанию и сопровождать вас или одному идти туда, куда вы мне укажете…
— Мы должны показать пример, — заявил Дюпарке. — Нам надо первыми побежать вперед… И пусть станет стыдно тем, у кого не хватит мужества последовать за нами!
— Вперед! — вот все, что сказал ему в ответ капитан.
Жак поднялся во весь рост и вышел на открытое место так, чтобы быть на виду у своих людей.
— Этот город наш! — воскликнул он. — Пошли и возьмем его. Он будто протягивает к нам руки! Ведь он-то никого не предавал, он оставался верен королю и отечеству! Так вернем же ему знамя Франции, о котором он скорбит! Вперед, дети мои!
В тот момент, когда кое-кто из колонистов, преодолев смятение, поднялся и приготовился последовать за своим командиром, послышался шум далекой канонады, он доносился с востока, оттуда, где только что проходил их отряд.
Сент-Обен громко расхохотался.
— Вот и подмога! — заорал он. — Это Лафонтен со своими людьми, он идет, чтобы протянуть нам руку помощи. Вперед!..
И, будто его подтолкнул вперед какой-то мощный механизм, которому никак невозможно воспротивиться, он рванул вперед, поначалу даже немного обогнав генерала, который бежал вслед за ним, не оборачиваясь, чтобы посмотреть, кто пошел вслед за ними…