Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
В этот момент в дверях появился часовой и объявил, что кушать двоим пленникам подано.
— Приятного аппетита! — бросил Уорнер вместо прощания.
Дюпарке и Сент-Обен были немало удивлены, обнаружив, что их оставили на свободе даже в пределах самого форта. Никакого надзора за ними не было. Правда, они и не подумали воспользоваться этим, чтобы уходить слишком уж далеко.
Они прогуливались среди праздных солдат, с интересом наблюдали за бесконечными партиями в вист, в который те играли между собою, а потом, так как поблизости не было никого, кто мог бы им это запретить, пошли полюбоваться крепостными стенами, с которых открывался вид на огромную бухту.
На волнах покачивались стоящие на якорях корабли, все паруса были свернуты на реях. Однако даже если бы им и удалось добраться до одного из них, пленники прекрасно понимали, что они все равно ни за что не смогли бы покинуть порт.
Когда они принялись искать глазами то направление, где была Мартиника, Дюпарке, впервые с тех пор как в панике разбежалось его войско, подумал о Мари, и сердце его сжалось.
Сколько же времени суждено им быть в разлуке? Сколько времени продержит их у себя этот странный капитан Уорнер?
Вряд ли можно надеяться, что он снарядит судно, дабы доставить их на остров! Потребует ли он выкупа? Или предложит обмен пленными? Вмешается ли Мазарини, чтобы добиться их освобождения? Да и какое влияние может оказать Мазарини на человека вроде Уорнера, который упрям и знать ничего не хочет про Европу и живет у себя на Сен-Кристофе не хуже любого монарха!
Еще неизвестно, подчиняется ли он приказам своего губернатора?
Он не стал делиться с кузеном своими мрачными мыслями. Ему не хотелось его обескураживать, тем более что капитан, не оставивший на Мартинике никаких нежных привязанностей, был внешне настроен вполне жизнерадостно. По правде говоря, глядя на него, можно было подумать, будто его даже забавляет собственная участь и он не принимает всерьез положения, в какое они попали. Не знай Жак наверняка, что и его гложет та же самая тревога, не подозревай он, что тот нарочно напускает на себя этот беззаботный вид, чтобы не огорчать его еще больше, ему могло бы показаться, что в общем-то Сент-Обен вполне доволен судьбою…
Послеполуденные часы тянулись бесконечно медленно.
— Похоже, про нас забыли, — проговорил наконец Сент-Обен. — Интересно, предусмотрели ли эти англичане, что нам не помешало бы немного вздремнуть, тем более что в последние три дня и три ночи не так уж часто предоставлялась такая возможность. Хотелось бы знать, намерены ли они выделить нам какие-нибудь комнаты, где были бы удобные постели?
— Не знаю, — ответил Жак. — Главное, что мы имеем слово этого Томаса Уорнера, что он не выдаст нас Пуэнси. Вы ведь, как и я, слышали, что он ожидает визита командора… Представляю себе, какую тот скорчит физиономию, когда узнает, что мы здесь, но он не сможет увезти нас с собой!
Сент-Обен, действительно представив себе физиономию господина де Пуэнси, насмешливо улыбнулся.
— В конце концов, не рой другому яму, сам в нее угодишь! — проговорил он. — А я все думаю, как обрадуются эти двое племянников, когда узнают, что теперь нас постигла та же участь, которую мы готовили для них!
При воспоминании об удаче, которую он безрассудной неосторожностью превратил в поражение, лицо генерала сразу помрачнело.
— Ничего не поделаешь! — вздохнул Сент-Обен. — Удача переменчива. А победа самая неверная из подруг. Нынче она тебе улыбается, а назавтра ты уже в побежденных. То же самое ждет и Пуэнси!
— Да услышит вас Бог! — с надеждою проговорил Жак, увлекая за собой кузена.
Они уже вернулись во двор форта, когда увидели, что к ним направились четыре человека, вооруженные мушкетами, и еще двое с копьями.
Жак скоро узнал среди мушкетеров английского офицера, который так невежливо вел себя при их прибытии. Он был в полном боевом обмундировании, шлеме и железных наплечниках.
— Генерал, — обратился тот к нему, — с вами желает говорить капитан Томас Уорнер…
Жак и Сент-Обен обменялись недоуменными взглядами.
— Ступайте! — посоветовал капитан. — Ступайте, мой кузен, да не забудьте попросить у этого старого пьянчуги просторную комнату и удобные кровати!
— Капитан желает видеть также и вашего офицера, генерал.
— Что ж, раз так, я тоже следую за вами, — согласился Сент-Обен.
Не прошло и секунды, как они оказались со всех сторон окружены мушкетерами и солдатами с копьями.
Впервые они действительно почувствовали себя узниками. Жак поморщился, капитан сделал недовольную гримасу.
Они прошли через двор и направились к павильону, который занимал Томас Уорнер.
Тотчас же, даже не успев войти в комнату, они поняли, что англичанин не один. Они различили повернутую к ним спиною фигуру, но не могли узнать, кто этот человек.
Когда стража расступилась, давая им дорогу, незнакомец не переменил позы, будто нарочно не желая показывать им своего лица. Зато сам Томас Уорнер тут же подошел к ним, нервно теребя рукою кружевное жабо на груди.
— Привет, генерал! Рад вас видеть, и вас тоже, капитан! — воскликнул он таким издевательским тоном, что оба пленника, во власти зловещих подозрений, уже не ожидали от этой встречи ничего хорошего.
Они внимательно всматривались в лицо англичанина. Глаза его под набрякшими, изборожденными морщинами веками были налиты кровью. Казалось, он вдруг вполне протрезвел. Генерал подумал, что, вероятно, он спал и его внезапно вытащили из постели, чтобы принять господина де Пуэнси. Ибо вдруг неожиданно он узнал в человеке, что так упорно держится к ним спиною, именно де Пуэнси. Никаких сомнений, это он и есть! Ведь говорил же им Уорнер, что ждет командора. Это он, и никто другой! Неужели Уорнер уже запамятовал, что Жак предупреждал его о своем нежелании встречаться с мятежником?
— Подите же сюда поближе! Еще поближе! — снова взялся за свое англичанин. — Я нуждаюсь в ваших свидетельствах… У нас тут с командором вышли расхождения! Я послал за вами, ибо желаю, чтобы вы повторили, что сказали мне давеча. Две сотни убитых, не так ли? Из которых двое от ваших собственных рук, господа?
Дюпарке сделал шаг вперед. Он догадывался, что вопрос этот не более чем повод. Должно быть, Пуэнси выразил сомнения, когда Уорнер объявил ему, что двое беглецов находятся у него в руках. Возможно, он решил в подтверждение своих слов показать их ему воочию.