Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
— Сударь! — воскликнул один из заговорщиков. — По правде говоря, и мне тоже не терпится!
Это был голос юного Ларше. Белокурый, нос с горбинкой и глубоко запавшие глаза. Он уж было даже поднялся с места, но тут Бофор грубым движением заставил его снова усесться, и смирить свой пыл.
— Так оно всегда и получается! — не унимался Лефор. — Все грозятся, грозятся, а стоит им оказаться лицом к лицу с настоящим мужчиной, и куда только все сразу девается? Я вам вот что скажу, Байардель, хоть убейте, никак не могу понять, что же это за компания такая! Тысяча чертей, капитан! Вот вы, к примеру, если бы вам кто-нибудь сказал такие слова, которые вы только что слышали, неужели вы бы сразу же не схватились за шпагу? Ясное дело, схватились бы, а как же может быть иначе! А гляньте-ка на этих? Видно, им сподручней подкарауливать своих врагов где-нибудь ночью, спрятавшись за деревьями, с пистолетом в руке! Мало того, они и пистолет-то толком зарядить не умеют, он, вишь, у них обычно длинный огонь делает! Так и остаются с пулей в ладони! Нет, я вам вот что скажу, Байардель, вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что этих людей Так и распирает от храбрости. Вовсе нет, просто они стараются покрепче сжать задницы, чтобы не пукнуть от страха!.. Как говорил капитан Лапотри, которого довелось мне знавать в Сан-Доминго, ох, уж и тип был этот капитан Лапотри!..
— Еще один капитан! — воскликнул молодой Ларше в надежде, что уж на этот-то раз Бофор наконец забудет о своих планах и позволит ему отомстить обидчикам…
— Да, еще, один капитан, так уж выходит! — ответил Ив. — Дело в том, что этих капитанов я знавал не меньше десятка, а может, даже двадцать, а может, и добрую сотню! Я говорю о морских капитанах, господа, которые ни за какие блага на свете не согласились бы окунуть свои души в пресную воду. Это были настоящие мужчины, и поверьте мне на слово, что те, кому случалось встречаться с ними лицом к лицу, уже никогда больше не видели света Божьего! Они отправляли их туда, где уже многие оказались до них прежде. Одни были вздернуты на реях, другие выброшены за борт, но все кончили тем, что откармливали рыбок! Если у вас есть охота послушать, я могу рассказывать о них хоть до завтра…
— Ну уж нет! — взревел Бофор, не в силах более сдерживать переполнявшей его ярости. — Нет, с меня довольно!
С какой-то нечеловеческой скоростью он поднялся во весь рост, стул его отлетел на несколько шагов. Байардель и Лефор только и успели увидеть, как, словно разряды молнии, в руках у него сверкнули выстрелы двух пистолетов.
Оба выстрела прогремели одновременно. Вслед за ними раздались дикие крики и неописуемый треск дерева да звон разбитых черепков.
Но тут, перекрывая весь этот шум, властно и насмешливо прозвучали слова:
— Тысяча чертей, капитан! Можете прикончить их всех, но Бофора оставьте мне!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Ах, если бы послушались Лефора!
Лефор был слишком тертым калачом, побывавшим во всех передрягах, а Байардель слишком опытным солдатом, чтобы сразу же не разгадать истинных намерений молниеносных жестов Бофора.
Не дожидаясь, пока сверкнут дула пистолетов, они тут же соскользнули со стульев и одновременно перевернули добротный, тяжелый стол. Пули вонзились в стену в том самом месте, где всего пару секунд назад находились их головы.
С проворством, которое свидетельствовало о недюжинном опыте, они обнажили свои шпаги, но оказались вдвоем против восьмерых. Однако такое неравенство сил отнюдь не обескуражило этих мужчин, которым уже не раз доводилось участвовать в подобных потасовках, чьи тела были испещрены шрамами, полученными в бесчисленных абордажах, атаках и поединках.
А посему они, будто сговорившись заранее, одновременно издали какой-то дикий вопль, некое подобие воинственного клича, который возвещал тем, кто понимал в этом толк, что они вовсе не собираются ограничиваться защитой, а, напротив, намерены нападать.
Единственное, что видели Байардель и Ив в тусклом свете масляных ламп, это угрожающе ощетинившиеся перед ними восемь стальных клинков.
Одним ударом, развернувшись всем своим мощным торсом, Ив смел все эти шпаги, как внезапный вихрь торнадо сметает колючие листья кактусов.
Байардель, воспользовавшись этим, заорал:
— А это тебе, поганец ты, провалиться мне на этом месте!
И юный Ларше, издав жалобный стон, бросил свою шпагу и, зажав рукою плечо, удалился в дальний угол таверны.
Почтенный господин д’Арнуль, который был ближе всех к капитану, подошел к нему вплотную и направил на него острие своей шпаги; Байардель четырьмя ударами отвел от себя угрожавший ему клинок, а потом, подняв руку, на всю длину вонзил свою шпагу в предплечье колониста. Тот, в свою очередь, тоже бросил оружие и ретировался с поля боя.
Тут Лефор, который зорко следил за ходом боя, испугавшись, как бы его товарищ единолично не расправился со всей честной компанией, закричал:
— Только не забудьте, Бофор — мой!
Какая-то неуемная радость обуяла вдруг этого великана. Никогда еще, насколько могла хранить его память, не доводилось ему попадать в подобные переделки. И эта привела его в безумный восторг. Из таверны как-то мигом смылись все, кто не имел отношения к драке. Перед ним теперь был его заклятый враг, тот, кому он хотел бы отомстить больше, чем кому бы то ни было другому, человек, который убил его лошадь, напав на него трусливо, из-за угла. В общем, наконец-то ему представился случай расквитаться с этим долгом!
Только Бофор, похоже, отнюдь не торопился схватиться с ним один на один. Эту роль он любезно предоставил Лазье, который уже стоял наготове, зажав в железной руке рукоять своей остро отточенной шпаги. А перед ним, по правде говоря, воинственный пыл Ива как-то несколько ослаб, ведь Лазье для него, если разобраться, был не более чем безвестное подставное лицо. Ему не терпелось схватиться с Бофором; с ним, и ни с кем другим!
Он был настолько загипнотизирован Бофором, что несколько недооценил ловкости и решительности противника. Лазье нанес ему два точных удара, которые Ив каким-то чудом парировал. Однако все это крепко его рассердило.
— Тысяча чертей! Сударь! — в крайнем гневе воскликнул он. — Не надо злоупотреблять моим терпением! Если вы и дальше будете так настойчивы, мне ведь и вправду придется вас убить! Так что вы уж лучше бы скрылись с моих глаз и дали мне спокойно разобраться с Бофором!
— Хвастун! Фанфарон! — бросил Бофор, которому, ясное дело, совсем не улыбалось схватиться один на один с этим богатырем. — Экий, право, фанфарон! Что же вы медлите, Лазье? Расправьтесь с ним поскорее, да и дело с концом! Проткните ему глотку, может, тогда на этой грешной земле будут говорить хоть немного поменьше глупостей!