Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
— Потом! — проговорила Жюли. — Попозже… И спасибо вам, женщина Бабен.
Она без всякой посторонней помощи вскочила на лошадь и подстегнула ее. Несколько минут ехала вдоль берега речки.
Вскоре она услышала громкие голоса, потом звуки оживленного спора.
Она слезла с лошади и бесшумно пошла через заросли кустарника, которые скрывали от нее двоих мужчин.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Ив Лефор добивается признания своих достоинств со всех сторон
— Никогда! Никогда в жизни! — кричал Лефор. — Никогда, даже кончиком ногтя своего мизинца не влезу я в это дело! Вы слышите меня, монах? И если я говорю кончиком ногтя, то я и имею в виду тот самый черный ободочек, которым я пользуюсь, чтобы почесать в своем ухе… Никогда! Пусть сожгут крепость, церковь Отцов-иезуитов и вашу францисканскую часовню в придачу, пусть у меня глаза повылазят, если я хоть рот раскрою, чтобы помешать этим бунтовщикам!
— Сын мой, — безмятежным голосом ответил кто-то с противоположного берега речки, — нехорошо говорить так, когда вас может услышать Господь Бог. Вот такое состояние умов и довело нравы на острове до такого непотребства… Колонисты занимаются блудом со своими негритянками, жены их бегают за неграми. Если так и дальше пойдет, то скоро в колонии станет больше цветных, чем белых и даже черных! Я всегда обещал себе положить конец этому прискорбному положению вещей, а поскольку закон приговаривает осужденных к двум тысячам фунтов сахару, то охота, которую я намерен начать против этих преступников, самим дьяволом ввергнутых в пучину разврата, еще и обогатит наш край, это уж можете мне поверить, иначе не быть мне больше францисканцем!
— Вернемся к нашим мятежникам, — снова вступил в разговор Ив. — Так вот, я и говорю, мое слово такое же твердое, как если бы я носил шпоры из чистого золота!
— Охотно вам верю, — отозвался монах. — Я привык судить о людях по их лицам, а на вашем написаны воля и решительность.
— Отлично сказано! — вскричал бывший пират. — И за эти ваши речи, которые могли слететь с уст только человека почтенного и справедливого, сделайте одолжение, ловите-ка эту тыквенную калебасу да глотните оттуда немного доброго французского вина…
— Пресвятые силы небесные! — проговорил монах. — Вот видите, сын мой, какие хорошие слова вы можете говорить, когда захотите! В голове у меня гудит, ноги плохо держат, но вы увидите, как все это мигом исчезнет, словно по мановению ока!
Теперь Жюли сквозь ветки кустарника уже могла видеть эту пару. Ив, в расстегнутом камзоле, положив рядом свою шпагу и пистолеты, водил по волнам длиннющей тростниковой удочкой. На противоположном берегу речки, прямо напротив него, сидел еще один человек, тоже поджидая рыбку. Однако надо было слышать, как Ив называл его монахом, чтобы распознать в этом живописном рыбаке лицо духовного звания, ибо грудь у него была совершенно голая. Сутана его, аккуратно сложенная, лежала в двух шагах на траве, подле сумки, которая время от времени трепыхалась от каких-то толчков изнутри, — свидетельство, что монах был искусным рыбаком.
Монах отложил удочку, протянул руки и с большой ловкостью поймал калебасу. Потом приник к горлышку, да так надолго, что Жюли уж было подумала, что он осушит все содержимое. Капли розового вина текли по его груди, поросшей густыми волосами. Однако он все же остановился, вытер тыльной стороной ладони бороду и кинул драгоценный сосуд на противоположный берег, где Ив поймал его, продемонстрировав ничуть не меньше проворства.
Францисканец прищелкнул языком и продолжил:
— Ваши мятежники, сын мой, пусть только попробуют поджечь мою часовню! Дьявол меня забери, если я не тот человек, что может справиться с дюжиной из них!
— Уж не богохульствуете ли вы ненароком, святой отшельник, или мне послышалось? — с насмешкой поинтересовался Ив.
— Клянусь Святым Георгием и драконом в придачу, сын мой, что, когда на моих плечах нет духовного облачения, нет и тонзуры! А когда речь идет о делах добрых и богоугодных, во славу Господа нашего и генерала, то я могу сквернословить почище любого матроса, плавающего под черным флагом!
— Ладно-ладно, монах! Успокойтесь! — проговорил Ив. — Стоит вам приложиться к винной бутылочке, и вы начинаете поднимать не меньше шума, чем целый монастырь!.. И даже не видите, что тем временем рыба сжирает конец вашей удочки!
Жюли сочла, что уже довольно наслушалась, раздвинула ветки, с легкостью прыгнула и оказалась подле Ива.
— Тысяча чертей! — воскликнул он, явно застигнутый врасплох, выпустив из рук удочку и бросаясь к пистолетам. — Тысяча чертей!
Однако он так и не осуществил своего намерения, ибо тотчас же узнал прелестную служанку, и лицо его озарила сластолюбивая улыбка.
— Слава Богу! — радостно вскричал он. — Милая детка, вы самый приятный приз, который я получил за весь этот день!
Он торопливо застегнул камзол, многообещающе похлопал себя по груди и, похоже, напрочь позабыл про монаха-францисканца, который с тревожным удивлением взирал на парочку.
— Месье Лефор, — обратилась к нему Жюли, — я приехала из Замка На Горе, чтобы увидеться с вами…
Лефор разважничался пуще прежнего.
— Очень мило с вашей стороны, — признал он. — И чем же я могу вам служить?
— Это моя госпожа, — пояснила Жюли, наклоняясь к его уху, дабы ее слова не были услышаны монахом, — это она желает вас видеть…
Лефор даже глаза вытаращил от изумления.
— Ваша госпожа?.. Видеть меня?.. Меня?! Да нет, быть того не может! А вы, случайно, не ослышались, мадам де Сент-Андре действительно хочет видеть меня, Ива Лефора?
— В точности как я вам сказала! И, похоже, дело очень важное. То, что она имеет вам сказать, не терпит никакого отлагательства…
— И что же такое она, эта ваша госпожа, собирается мне сообщить, милая моя детка? Может, она запамятовала, что я при ней дал клятву, что ноги моей больше не будет в Замке На Горе? Может, она, эта ваша госпожа, вообразила, будто Ив Лефор из тех, кто забывает назавтра то, что обещает накануне?
— Я не знаю, что думает и что делает мадам де Сент-Андре, — ответила ему Жюли. — Одно могу сказать, она послала меня к вам в большой спешке, чтобы просить вас без промедления явиться к ней… И я мчалась сюда, даже ни разу не передохнув!
Ив Лефор огляделся вокруг, увидел монаха, который делал вид, будто не смотрит в его сторону, и вскричал:
— Ив Лефор никогда не заставляет просить себя дважды! И все, кто нуждается в его помощи, знают, где его найти! Дитя мое, я еду с вами. Только попрошу этого монаха, чтобы он присмотрел за моими удочками, и пойду возьму свои шпоры…