Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
Когда Мари, встревоженная цокотом копыт, выглянула из окна и увидела верхом на лошади Ива Лефора, с величавым видом восседающего, точно император, и рядом с ним Жюли, она не смогла сдержать улыбки, первой, что осветила ее лицо с момента расставания с шотландцем.
Тотчас же она приготовилась спуститься вниз, чтобы без промедления принять бывшего пирата.
Она едва успела дойти до приемной, а тот уже громовым голосом орал во дворе, отдавая приказания:
— Эй! Кенка! Быстро сюда! Расседлать эту лошадь и дать ей двойной рацион, потому что она трудилась за двоих!..
Через
Однако вскоре Ив заметил мадам де Сент-Андре и, сомкнув ноги, выпустил из рук Жюли, чтобы снять шляпу и приветствовать ее с видом победителя.
— Добрый день, месье, — проговорила Мари. — Должно быть, вы удивлены, что я велела призвать вас к себе…
— Мадам, — был ответ Ива, — со всем почтением, которое мне должно испытывать к вашей персоне, позволю себе заметить, что вообще-то давно уже не удивляюсь ничему и никогда. И того меньше с женщинами. Подозреваю, что они завлекают в свои игры самого Сатану, а поскольку Сатана порой любит пошутить, изображая из себя Провидение, то, должен вам заметить, замыслы женщин часто так же непостижимы, как и промысел Божий…
Он перевел дыхание и надел шляпу.
— Мадам, — снова заговорил он, — не прошло еще и двух часов, как я признался одному из своих друзей, монаху-францисканцу, что даже черной каемочкой своего мизинца не влезу в дело, которое меня не касается… Но неисповедимы пути Господни! Лефора никогда не приходится просить дважды, и я слишком галантный мужчина, чтобы не поспешить на зов, когда покинутая женщина вроде вас нуждается в моем присутствии…
— Благодарю вас, — проговорила Мари. — Я и вправду имею сообщить вам вещи чрезвычайно тревожного свойства…
Она внимательно огляделась вокруг, потом продолжила:
— Перейдем в другую комнату. Жюли самая очаровательная служанка, о какой только можно мечтать, но я не уверена в ее умении держать язык за зубами! Она посещает в форте людей самого разного сорта: всяких канониров, карабинеров и мушкетеров! Мне плевать на ее добродетельность, так же как и ей самой, но я всегда опасаюсь, как бы она не болтала слишком много!
Ив состроил гримасу.
— Мадам, — все же проговорил он, — если вам угодно оказать мне доверие, то ручаюсь, что среди множества прочих услуг, которые я в состоянии оказать вам, я мог бы положить конец беспутству этой особы!
— Ах, нет, оставьте ее в покое!.. — с безразличным видом воскликнула Мари. — Пусть себе пользуется и злоупотребляет своей молодостью, как ей заблагорассудится, это ведь недолго продлится! А когда генерал снова будет здесь, все снова вернется к порядку, так что оставим это! Нет-нет, пойдемте-ка лучше отсюда, нам будет удобнее говорить в кабинете генерала Дюпарке.
Она тут же поднялась, и Ив последовал ее примеру. Никогда еще Лефор не чувствовал так собственной значительности. Он нужен самой мадам де Сент-Андре. Она принимает его с такой любезностью,
Гордо похлопывая себя по груди, он последовал за молодой женщиной, вошел с нею в кабинет и затворил за собой дверь.
— Присаживайтесь, месье, — предложила Мари, устраиваясь за письменным столом. — И скажите мне, вы в курсе последних событий?
— Ах, мадам! — воскликнул Лефор с этакой слегка высокомерной снисходительностью. — Мне известно все!.. Никто лучше меня не знает, что здесь происходит и что готовится!.. К несчастью…
Поскольку он замолк, вздыхая, она с настойчивостью, желая заставить его продолжить, спросила:
— Вы сказали, к несчастью?
— Да, мадам, — решительно произнес он. — Я сказал, к несчастью, потому что от всего, что мне известно, нет ровно никакого проку! Потому что все, кому это могло бы оказаться полезным, закрывают глаза и затыкают уши! Я говорю в пустыне, населенной людьми добродетельными, настолько добродетельными, что они, дабы не причинить вреда мерзавцам, не только подставляют им левую щеку, но и охотно развели бы костер, чтобы сжечь на нем себе подобных!
— Ну, полно! — перебила его Мари. — Могу догадываться, что у вас в душе остались обиды за то, каким манером с вами поступили. Однако мне сказали, что вы вели себя безупречно и что в печальных обстоятельствах, в которых мы сейчас оказались, вы могли бы принести нам большую пользу… Я хочу сказать, что ваша верность генералу заставит вас забыть не только все, что вам пришлось стерпеть, но и вынудит вступить в борьбу против тех, кто в его отсутствие пытается посягать на его власть!
— Мадам! — воскликнул Ив, громко стуча себя кулаком в грудь, там, где у него было сердце. — Никогда еще моя шпага не бездействовала, когда к ней взывали именем генерала!
— В таком случае, — проговорила она, — я смогу сообщить вам некоторые секретные сведения. Надеюсь, я могу на вас положиться… Ах, я знаю, что после нашей последней встречи это, должно быть, немало вас удивляет, однако с тех пор мне пришлось много о вас слышать… Мне рассказывали о вас множество разных вещей. Некоторые из них говорили в вашу пользу, другие, разумеется, были куда менее лестными, однако мне подумалось, что как раз эти последние, менее лестные, и позволили мне составить о вас представление как о человеке, в котором я сейчас более всего нуждаюсь…
— Весьма польщен такой честью, мадам…
Мари вдруг вскочила с кресла. И, скрестив на груди руки, принялась ходить взад-вперед. Лицо ее приняло какое-то замкнутое выражение, на нем читалась странная суровость, которая произвела на бывшего пирата весьма сильное впечатление.
— Послушайте, Лефор, — проговорила она, — я намерена сообщить вам некоторые вещи, которых вы не повторите ни одному человеку на свете. Дайте мне слово.
— Клянусь вам, мадам, всем, что мне дорого, этой парой пистолетов, которые подарены мне самим генералом и которые наделены некоей колдовской силою, ибо мне нет надобности целиться, чтобы наповал сразить своих врагов!