Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
— Присядьте, сударь, — повелительным голосом, будто вдруг приняв какое-то решение, проговорила она и сама села напротив. — А знаете ли вы, — начала она свой рассказ, — как достигла я такого положения? Благодаря кому вознеслась так высоко? Благодаря Дюпарке!
— И как же это случилось?
— Вы и сами знаете. Неужели забыли? Это ведь Дюпарке поручил моему отцу от имени Белена д’Эснамбюка тот важный заказ — построить для него корабль. И благодаря тому, что батюшка с честью справился с работой, король пожаловал ему пенсион, а я была представлена ко двору, где меня увидел и полюбил Сент-Андре… Вот, любезнейший маркиз, и вся моя история. Неужто вы и теперь не понимаете, что нынче я не могу не испытывать глубокой признательности человеку, благодаря которому жизнь моя переменилась, словно в волшебной сказке?
Сразу почувствовав облегчение, Фуке глубоко вздохнул. Его вдруг охватила какая-то беззаботная радость.
— А не кажется ли вам, что вы несколько преувеличиваете, чем обязаны этому человеку? — поинтересовался он томно и без прежнего волнения.
— Нет, сударь, ничуть, — твердо ответила она. — Я ненавижу неблагодарность. А признательность для меня святое чувство… Позвольте мне доверить вам еще одну маленькую тайну: перед отъездом мне хотелось бы нанести визит господину Белену д’Эснамбюку…
— Это еще зачем, скажите на милость?
— А между тем все опять очень просто. Неужели не догадываетесь?
— Объясните же наконец, Мари. Не заставляйте меня теряться в догадках. Я и раньше знал, что вы полны добродетелей, но теперь вижу, что вы еще сердечней, еще прелестней, чем я мог предполагать!
— Но позвольте! Это ведь благодаря Белену д’Эснамбюку я оказалась при дворе и вышла замуж за господина де Сент-Андре. Это ведь Белен д’Эснамбюк открыл Мартинику-остров, где мне суждено жить и где меня будут окружать почестями, каких не оказывают и королевам! Ведь, не будь на свете Белена д’Эснамбюка, я так и осталась бы жалкой служанкой постоялого двора, какой и была всего два года назад в Дьепе!
— Боже, как вы трогательны, Мари! — искренне восхитился Фуке.
— Стало быть, теперь вы наконец поняли, почему я проявляю такой интерес к семейству, которому обязана всем? Неужели вы все еще испытываете ревность к Дюпарке? И не кажется ли вам, что у меня есть причины нанести визит господину Белену д’Эснамбюку?
— Что ж, извольте, навестите Белена д’Эснамбюка, если вам так угодно! — весело воскликнул он. — Ваш визит хоть ненадолго скрасит его унылую, темную комнату…
— А где это? Я ведь даже не знаю, где он живет…
— В одной таверне, на улице Жунер… Если хотите, я отвезу вас. Моя карета ждет меня…
— Нет, благодарю вас. Мне еще надо приготовиться к балу. Я хочу заехать к господину Белену по пути на бал.
Фуке поднялся с места и зашагал взад-вперед по комнате, которая уже почти полностью была окутана тьмой. Можно было различить лишь сгустившиеся тени вокруг массивной мебели, и маркиз глянул на белеющую фигурку Мари, которая так и продолжала не шелохнувшись сидеть в своем кресле.
Они долго молчали. Царила такая глубокая тишина, что Фуке казалось, будто он может услышать, как громко бьется его сердце. Ему было невыносимо больно от мысли об ее отъезде, но Мари была права — он никогда не питал слишком больших надежд на взаимность. Конечно, она позволяла ему некоторые вольности, но все это не шло слишком далеко: один-два поцелуя украдкой, мимолетные ласки, они только дразнили, распаляли его страсть, не удовлетворяя и не насыщая, заставляя желать ее еще больше всякий раз, когда он видел ее.
— Надеюсь, — прервала вдруг молчание Мари, — вы не добавите к горечи нашей разлуки душевную боль, от которой без труда могли бы меня излечить.
— Что вы имеете в виду?
— Я говорю о Дюпарке…
Он тяжело вздохнул.
— Но, поверьте, я ничего не могу поделать! — проговорил он. — Во всяком случае, совсем немного. Все решения принимает компания. А Дюпарке вел себя оскорбительно, вызывающе, непримиримо.
Она поднялась и подошла к нему.
— Не отрешайте его. Прошу вас… У меня такое чувство, что если я не сделаю для этого человека всего, что в моих силах — а мне думается, я могу сделать многое, — добавила она с обворожительной улыбкой, — то это принесет мне несчастье!
— Что правда, то правда, — заметил он слегка охрипшим от возбуждения голосом, — вы многое можете, Мари.
Он обнял ее. Разглядел в темноте ее губы, почувствовал прерывистое, неровное дыхание.
— Я мог бы отложить его окончательный отзыв, — проронил наконец он. — Дать ему отсрочку в надежде, что он образумится, раскается в своих поступках и будет делать то, чего от него ждут…
— Вы обещаете?
— Обещаю.
И она дала ему заслуженное вознаграждение — губы их слились. Ей не пришлось слишком принуждать себя, она целиком отдалась поцелую, даже сама прижимаясь к нему все крепче и крепче. Рука его скользнула вниз, забралась под ткань платья, слегка раздвинула пластинки корсета и извлекла грудь, к которой он тут же сладострастно припал губами.
Она знала, что ее уступчивость — самое надежное средство добиться, чтобы он выполнил свое обещание. Но и сама она тоже получала наслаждение от этих ласк, они возбуждали ее, и не было ни сил, ни желания противиться напору Фуке.
Надо было сделать так, чтобы у него остались прекрасные воспоминания — воспоминания, которые привяжут его к ней так крепко, что он уже не сможет забыть о своем обещании. Ей казалось, что она отдалась ему целиком, до конца; но, приобщенная к этим ощущениям неполной близостью с Сент-Андре, она отдавала лишь крошечную частицу себя — ту, что открыл ей этот опыт чувственности.
Фуке был в любовных делах куда опытней и просвещенней.
Он обхватил ее за бедра, крепко прижал к себе и, заставив изогнуться в талии и откинуться назад, принялся пробираться ко все более интимным местам, но тут она вздрогнула всем телом, резко отпрянула и испуганно воскликнула:
— Ах, вам надо уходить! Уходите, уходите же поскорей!
— Как, уже? — разочарованно пробормотал он.
— Прощайте! Я слышу шаги Жюли… — пояснила она. — Я напишу вам. Мыслями я всегда буду с вами… Пока не вернусь!
Он улыбнулся. Теперь и она тоже дала ему обещание. Он взял ее руку и, с благоговением поднеся к губам, проговорил:
— Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вы пробыли на Мартинике как можно меньше. Сент-Андре быстро надоест на острове. Мы тут же отзовем его, и вы вернетесь назад…
— Прощайте, мой милый маркиз!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мари ловко обводит вокруг пальца маркиза де Белиля
После наступления темноты парижские улицы не внушали особого доверия. Неторопливо движущуюся карету, запряженную четверкой лошадей, сопровождали четверо факельщиков. Несмотря на поздний час, погода стояла теплая, и большинство торговцев беззаботно оставили свои лотки прямо перед дверьми, под прикрытием массивных деревянных навесов. Несмотря на свет факелов, трудно было различить эти преграды, куда менее опасные в сравнении с прочными тумбами, что возвышались на каждом перекрестке, служа для закрепления цепей, коими пользовались специально избираемые эшевены, дабы сдержать или, напротив, ослабить натиск людской толпы.