Марина и цыган
Шрифт:
– А где у вас телевизор? – спросила я.
– Отец хочет непременно цветной, а в городе их продают редко, - объяснил Вадим. – Поэтому никак не соберёмся купить.
Решив, что он слишком долго возится с бутербродами, я поднялась с дивана и предложила:
– Давай помогу!
Синеглазый уступил мне своё место и вышел на кухню, чтобы поставить на электроплитку чайник. Вскоре вода закипела и мы дружно умяли бутерброды, запивая их горячим чайком. Потом Вадим сполоснул холодной водой чашки, а я смела крошки со стола. Показав мне спальню своих родителей, парень пригласил меня затем
– Ты увлекаешься Есениным?
– Да, это мой любимый поэт.
В начале книги был помещён портрет Есенина – молодого, кудрявого, с трубкой в зубах. При этом у меня невольно мелькнула мысль о его внешнем сходстве с Синеглазым.
– А кто твой любимый поэт? – в свою очередь, задал мне вопрос Вадим.
– Лермонтов.
По-моему, его слегка удивил мой ответ.
– Прочти мне что-нибудь из него.
Не задумываясь, я стала декламировать одно из своих любимых стихотворений:
Люблю тебя, булатный мой кинжал,
Товарищ светлый и холодный.
Задумчивый грузин на месть тебя ковал,
На грозный бой точил черкес свободный.
Лилейная рука тебя мне поднесла
В знак памяти, в минуту расставанья,
И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,
Но светлая слеза – жемчужина страданья.
И чёрные глаза, остановясь на мне,
Исполнены таинственной печали,
Как сталь твоя при трепетном огне,
То вдруг тускнели, то сверкали.
Ты дан мне в спутники, любви залог немой,
И страннику в тебе пример не бесполезный:
Да, я не изменюсь и буду твёрд душой,
Как ты, как ты, мой друг железный!
– А теперь ты! – сказала я, закончив чтение.
Не жалею, не зову, не плачу:
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым…
. . . . . . . .
Я обратила внимание на то, что в комнате было очень чисто и, дотронувшись рукой до ромашек, поинтересовалась:
– А кто у вас обычно прибирает? Мать?
– Почему же? Мы все по очереди.
Заметив сомнение в моих глазах, парень добавил:
– Правда, Олегу сейчас некогда, а Борьку можно заставить помыть пол разве что угрозами!
Затем я подошла к стоявшей в углу этажерке, где были, в основном, учебники и полочка художественной литературы. На глаза мне попался томик стихов Блока.
– Ты и Блока любишь? – я открыла книгу.
Синеглазый почему-то слегка смутился и после паузы ответил:
– Это материна книга. Она Блоком увлекается.
Внезапно мой взгляд задержался на строке: «Розы – страшен мне цвет этих роз…». Словно что-то почувствовав, Вадим настороженно следил за выражением моего лица. Но я, как ни в чём не бывало, спокойно
– А где спит Олег?
Оказалось, что старший брат Вадима имел собственную комнату, вход в которую был через прихожую.
– Но сейчас он обычно всё время проводит на чердаке. Там же и спит, потому что в доме по ночам душно, - закончил Вадим.
Мы снова вернулись в зал, где Синеглазый достал из серванта семейный альбом и стал показывать мне фотографии. Как я и думала, в детстве он был похож на этакого прелестного ангелочка. Вот только взгляд у него уже и тогда был чересчур сосредоточенный. Лукаво взглянув на парня, я сказала:
– Ты, наверно, материн любимчик?
Вадим слегка удивился, но потом, улыбнувшись, кивнул головой:
– Пожалуй, ты права. А вот Олег – любимец отца.
Немного подумав, он добавил:
– Ну, а Борьку мы все вместе воспитываем. Наверно, поэтому пока от него никакого прока.
Я перелистывала уже последние страницы альбома, когда внезапно из него на пол упала фотография размером с ладонь. Подняв её, я увидела, что на ней был изображён Вадим. Причём сфотографировался он сравнительно недавно. При виде карточки парень нахмурился, в то время как я произнесла:
– Красивое фото.
– Если хочешь – могу подарить.
– Давай! – весело согласилась я.
Пока Синеглазый заворачивал фотографию в газету, я поинтересовалась:
– Ты не знаешь, который час?
– Около пяти, - ответил Вадим и бросил на меня тревожный взгляд. – Не уходи, ещё рано!
– Видишь ли, в пять по телевизору будет фильм «Генералы песчаных карьеров».
– Посмотришь в другой раз!
– Фильм – иностранный и в другой раз, пожалуй, покажут нескоро!
После моих слов у парня на лице возникло такое несчастное выражение, что я, сжалившись, предложила
– Если хочешь – пошли ко мне.
Пока я обувалась на крыльце, Синеглазый задрал голову вверх и негромко свистнул. Тотчас же в чердачном проёме показалось лицо Олега.
– Если мать придёт, скажи ей, что я смотрю телевизор у Марины, - попросил его Вадим и мы удалились.
Синеглазый хотел было, как обычно, идти по улице, но я повела его по тропе напрямик через овраг.
– Сколько здесь живу, а вот не знал, что существует такой короткий путь! – заметил он с улыбкой, помогая мне взобраться вверх по холму.
Дома никого не оказалось, хотя дверь была не заперта. Судя по всему, бабушка отправилась в Звонарёвку, а Женька – снова в Чижово. Я положила на стол завёрнутую в газету фотографию и включила телевизор. Сначала всё шло хорошо: мы с Вадимом сидели рядком на диване, уставясь на экран. Фильм, в котором главный герой выглядел словно брат-близнец Синеглазого, был очень интересный. Но он изобиловал рискованными сценами из цикла «детям до шестнадцати» и поэтому меня бы больше устроил одиночный просмотр. Правда, я уже раньше видела его в кинотеатре и знала, что скоро начнётся интимная сцена, когда герой и героиня останутся в катакомбах одни. Едва стали показывать пещеру, как я сорвалась с места и, пробормотав что-то о качестве изображения, принялась крутить рукоятки настройки. На экране тут же возникли помехи.