Марина и цыган
Шрифт:
– Будьте так любезны, отнесите мою посуду!
Мой обидчик молча схватил вазочку со стола и, как мне показалось, с явным облегчением удалился. Окружающие начали перешёптываться, бросая на наш столик любопытные взгляды. Вадим же, наклонившись ко мне, с улыбкой заметил:
– Ты становишься знаменитой!
После перерыва мы вернулись на танцплощадку и Синеглазый пригласил меня на танец. Он был весел, смеялся и шутил, но потом снова сделался задумчив. Ещё я танцевала с Федей, Димкой и Чижевским.
– Ты чего вздыхаешь, Юра? – поинтересовалась я у Чижевского.
– Да вот, как-то
– Ты считаешь, что в этом виновата я?
Чижевский, опустив глаза вниз, промолчал.
Мы возвращались домой по тёмному лесу. Было прохладно, девки дрожали в своих тоненьких платьицах и парни укрывали их под своими пиджаками. Постепенно все разбились на парочки. Только мы с Вадимом шли, не накрывшись пиджаком, потому что я ничуть не замёрзла в джемпере и брюках. И тут, спотыкаясь на своих высоких каблуках, нас догнала Зинка.
– Мне холодно, - произнесла она капризным тоном, обращаясь к Синеглазому.
Тот молча снял пиджак и протянул ей, но Зинка, рассчитывавшая совсем на другое, надула губы:
– Не надо!
Также молча Вадим снова натянул свой пиджак, а ковылявшую сзади Зинку пригрел Федя. Та, слушая его шуточки, демонстративно громко хихикала. Тогда Синеглазый схватил меня за руку и шепнул:
– Бежим!
Пробежав несколько метров, мы затем перешли на шаг, таким образом, оказавшись впереди всех. Внезапно рука Вадима дрогнула.
– Что с тобой? – поинтересовалась я.
– Ничего, всё в порядке! – ответил он, сжав мои пальцы.
В это время нас обогнали со смехом Димка и Алёнка. Не сговариваясь, мы побежали за ними вдогонку. Постепенно к нашей игре присоединились остальные парочки. Вскоре мы добрались до Святошино. Возле скамейки Синеглазый тихо спросил у меня:
– Так ты придёшь к Эдику, Марина?
Я бросила на него быстрый взгляд:
– А что, разве вечер не отменяется?
– Нет, просто переносится на восемь.
– Приду, если смогу.
Вадим хотел было проводить меня до самого дома, но я подхватила под руку своего соседа и мы втроём, вместе с Алёнкой, весело переговариваясь, двинулись по улице.
Мои родственники ещё не вернулись домой. Часы показывали без пятнадцати минут восемь и передо мной снова встал всё тот же вопрос: идти или не идти? В конце концов, я решила просто прогуляться возле дома Эдика, так как мне было интересно, что они там затеяли. Для этой цели вполне годились брюки, но, в последнюю минуту, я всё же решила сменить их на зелёную юбку.
Знакомая тропинка, по которой я ходила в гости к Синеглазому, вела прямо к дому Гитариста. Мне невольно вспомнился тот вечер, когда я впервые появилась в компании деревенских. Но на этот раз все окна в доме были тщательно завешаны изнутри. Поэтому мне пришлось войти во двор, чтобы попытаться заглянуть в замочную скважину. В этот момент дверь открылась и я едва не протаранила головой живот какого-то парня. Оказалось, что это был Эдик. По-видимому, он тоже меня узнал, потому что гостеприимно произнёс:
– Проходи, Марина! Мы тебя уже давно ждём!
Мне ничего не оставалось, как принять его приглашение. Пройдя по знакомому коридору, я бросила на себя взгляд в зеркало и вошла в зал. Тут меня ждал первый
Между тем Эдик, на правах хозяина, провёл меня через весь зал и усадил в кресло. Все молча смотрели в мою сторону и я тоже прикусила язычок, ожидая, что будет дальше. Впрочем, присутствие дядьки придавало мне уверенности. Тем временем вернулся Гитарист и поставил передо мной на столик хрустальную вазочку с яблоками и грушами. Поблагодарив его, я скромно взяла яблоко. Эдик же стал о чём-то шептаться с Женькой и его приятелями. Остальные парни тоже подтянулись к ним. Воспользовавшись тем, что на меня никто не обращал внимания, я принялась энергично поглощать фрукты, вследствие чего в тишине раздался громкий хруст. Сразу же прекратив шептаться, парни обернулись на этот звук. Сообразив в чём дело, они успокоились и вернулись к прерванной беседе. Но, в конце концов, фрукты мне надоели и я заскучала. Тогда, потихоньку поднявшись с места, я приблизилась к окну, отодвинула штору и уселась на подоконник. Деревенские, увлечённые своим разговором, по-прежнему ничего не замечали. Первым пропажу обнаружил дядька. Ненароком бросив взгляд на моё пустое кресло, он вскочил с места и завопил:
– Сбежала! Упустили!
Однако, увидев меня на окне, он сразу закрыл рот. Некоторое время все молча смотрели на меня. Затем хозяин поспешил исправить положение и включил магнитофон.
– Белый танец: дамы приглашают кавалеров! – объявил он, бросив на меня взгляд.
Но я продолжала сидеть на подоконнике, упорно глядя в окно. Едва музыка смолкла, Эдик снова поставил вальс. Тем не менее, с моей стороны не последовало никакой реакции. Отчаявшись, он подошёл к креслам и опять начал совещаться. Сообща они пришли к решению бросить жребий, кому первому меня приглашать на танец. В результате чего выяснилось, что всего здесь присутствовало, не считая меня, тринадцать человек. Поэтому Женьке предложили из-за несчастливого числа не принимать участие в жеребьёвке. Дядька было запротестовал, но мой сосед осадил его одной фразой:
– Ты, Женя, как родственник, обойдёшься!
Они нарезали двенадцать бумажных полосок, на которых каждый написал своё имя, положили их в шапку и перемешали. Тянуть жребий должен был Синеглазый, но когда он попытался перед этим заглянуть в шапку, Димка немедленно воскликнул:
– Отдай мне!
Право пригласить меня на танец досталось парню, чьё имя я даже не знала. Слегка покраснев от устремлённых на него завистливых взглядов, он немедленно направился ко мне. Вначале по залу одиноко кружилась только наша пара. Затем оставшиеся без дам парни тоже разобрались по парам и присоединились к нам. Я едва удержалась от смеха, услышав, как при этом Димка шипел на Вадима: