Марионетка для вампира
Шрифт:
— Хорошо.
Пан Драксний развернулся и прошаркал к шахматному столу. Крик возмущения застрял у меня в горле. А, может, я обозналась? Все старинные часы похожи друг на друга. И вдруг это не золото? Пан Ондржей сказал, что посетил старьевщика…
Я села в кресло и опустила коробку с куклами на колени. Они мне не нужны, но и выбрасывать их нельзя. Раритет. Отдам кому-нибудь в Питере.
Милан все не возвращался. Мне бы поговорить с ним прямо сейчас. Темно уже, что правда, то правда. Зато дорога расчищена. А вдруг завтра снова заметет!
— Мат, — услышала я сиплый голос пана Драксния и подняла глаза.
— Теперь
Пару секунд они с бароном испепеляли друг друга взглядами, а потом Милан махнул рукой:
— Не торопитесь, пан Драксний. Дайте мальцу чуток поиграть.
И со злорадной усмешкой, обезобразившей лицо, барон повернулся в мою сторону.
— Вера, у меня для тебя сюрприз.
Они что, сговорились!
Я опустила коробку за кресло подальше от огня и пошла в проход к окну, куда шагнул в это время барон. Вышли из гостиной мы уже под руку, но я не стала оборачиваться к шахматистам. Пусть этот лис следит, плевать! На стуле в столовой висела шаль, но не она была сюрпризом, потому что барон накинул ее мне на плечи молча и снова протянул руку. Подобрав свисавшие до самого пола кисти, я взяла барона за локоть. Возможно, сама судьба дарит мне шанс поговорить с Миланом по душам. Но она расщедрилась на другое — двери в танцевальную залу оказались нараспашку. Я подняла взгляд на барона — снова эта довольная, лишающая меня воли, улыбка.
В трех каминах пылал огонь. В трех канделябрах горели свечи. Рояль стоял раскрытым.
— Вы будете играть? — задала я ненужный вопрос.
Барон все так же молча взял от стены стул и поставил в небольшом отдалении от рояля. Теперь я просто улыбалась, едва сдерживая слезы. Я нечаянно приласкала дикого зверя и теперь собираюсь ударить наотмашь. Какой же пан Ондржей подлец!
Музыка не радовала, хотя оказалась достойной любого концертного зала. Милан играл самозабвенно, то и дело вскидывая на меня глаза. Сейчас челка показалась мне слишком длинной, она свисала до самого носа и дергалась в такт музыке. Чтобы спрятать слезы, я принялась следить за бароном в зеркала и видела его теперь в профиль. Из-за мерцающего света картинка получалась размытой и безумно красивой. Чувствуя, что рыдания уже подступили к самому горлу, я поднялась — музыка на секунду остановилась, но я сделала шаг к инструменту, и на меня снова обрушилось целое крещендо. Меня подкашивало его мощью, и пришлось опереться о рояль. Милан не следил больше за клавишами, только за мной, и вдруг оборвал игру на полуноте.
— Вера, в чем дело?
Я закусила губу и, отвернувшись, подняла к глазам кисть шали. Барон продолжал сидеть.
— Простите меня, Милан… Это от радости. Я не ожидала. Если бы я могла петь…
— Если бы ты могла еще и петь, — Обернувшись, я поймала улыбку музыканта, — то чем бы я тогда мог тебя удивить? Вот послушай же!
И он запел, сначала акапелла, а потом начал подыгрывать себе. Возможно, это была какая-то знаменитая ария, но я знала лишь одно — она на итальянском. Мама Мия, Милан — букет талантов и букет бреда. Что мне делать? Что мне делать? Музыка кончится, и я должна буду сказать ему правду… Обязана. Пока его не захлестнула с головой пагубная для его эмоционального равновесия страсть.
Не в силах пока составить первую в опасном разговоре фразу, я просто сложила ладошки вместе. Аплодисменты вышли вялыми, но овации выглядели бы глупо и мелко.
— Пан барон, хотите, чтобы я прямо сейчас сел за инструмент?
Я обернулась к двери: карлик стоял навытяжку в костюме-тройке, только без цилиндра — готовый выйти на арену, чтобы развлечь достопочтимую публику. Милан резко поднялся и вышел из-за рояля.
— Премного благодарен.
Я уставилась на протянутую руку и вместо того, чтобы принять ее, поправила сползшую с плеч шаль.
— Можно пригласить тебя на вальс?
Я скрестила руки в охранительном жесте. Романтика вечера переполнила чашу моего терпения.
— Я не умею танцевать, вы же знаете!
— А я хочу тебя научить. Это просто.
Карлик уже отыграл несколько тактов. Какие еще таланты скрыты в его маленьком теле?
— Вера, забудь о том, что ты умеешь или не умеешь. Позволь мне просто вести тебя. Даже не надо считать. Если куклу легко научить танцевать — неужели у меня не получится научить живую женщину, неужели?
Неужели я вот так и упаду в его руки безвольной марионеткой? Пусть он не так болезненно дергает мои нити, как делает это пан Ондржей, но волю мою подминает куда сильнее противного чеха. В этом танце не глядят друг на друга, но его глаза как два магнита, а руки, точно паучьи сети — запутавшись в его пальцах, нет шанса выйти на свободу. Блики свечного пламени ослепляют и так и тянет опустить веки, но желание утонуть в темной пучине опасных глаз сильнее человеческой боли. Музыку заглушает тихий счет, ровный, как мое сердцебиение, которое обязано было подскочить до ста — почему же мне так спокойно подле барона, почему? Танец обычно кружит в вихре страсти, но никак не окутывает в ледяной саван мертвенного спокойствия.
— Вера, ты замерзла? — барон замер, не докружив меня до рояля. — Я думал, что мы протопили здесь достаточно хорошо. Прости.
Он держал меня у самой груди. Его сердце билось куда быстрее моего.
— Я не знаю, что со мной, — не врала я. — У меня не кружится голова, но она будто раскалывается… — говорила я уже полуправду.
— Здесь дымно, — послышался голос карлика. — Пани Вере лучше вернуться в гостиную.
— Ты прав, — барон держал меня под руку крепко-крепко. — Да и пора уже прекратить эту дурацкую игру. Пан Драксний оберет несчастного до последней нитки, если мы силой не оттащим этого дурака от шахматной доски. Не удивлюсь, если он уже поставил на кон свою лисью шапку.
Барон усмехнулся слишком зло для звучавшей в словах заботе. Он ненавидит пана Ондржея. Ненавидит, но что-то заставляет его держать несостоявшегося убийцу под боком. Возможно, как раз страх за свою жизнь.
Эпизод 5.3
В гостиной мое сердце подпрыгнуло к самому горлу, и я смогла ответить на вопрос барона относительно чая лишь утвердительным кивком. А лучше бы он предложил мне стопку бехеровки. Или даже две. Без полбанки я не могла решиться на серьезный разговор. Как впрочем, получается, и на близость с ним. И вообще на трезвую голову не могла решить, что делать дальше.