Марионетка для вампира
Шрифт:
— Она их выпустила, — послышался откуда-то издалека голос Милана. Абсолютно убитый. — Как-то сумела переломить им шеи. Теперь они все на свободе, Вера! Завтра в полночь их будет четырнадцать. Против нас двоих.
— Тринадцать, — проговорила я. — Жизель осталась с нами.
Я рухнула коленями на пол. По собственному ли желанию, из-за покинувших меня сил или поскользнувшись на мокром полу — не важно. Барон пересек комнату и тоже опустился передо мной на колени, но не обнял. Между нами была кукла.
— Я спасла ее, — сказала я, глядя на барона, но
— Нет, Вера. Это она спасла тебя. Жизель — славная девочка. Она всегда думала о других и лишь потом о себе…
— Уберите руки! — завизжала я и сумела подняться, чтобы закрыть от барона куклу обеими руками.
Он вздрогнул и медленно выпрямился.
— Ты мокрая, Вера. Ты сейчас ее испортишь. Отдай мне Жизель. Я не причиню ей вреда.
Я протянула марионетку и лишь руки стали свободными, спрятала лицо в ладонях. Плечи мои заходили ходуном от рыданий.
— Ну что ты стоишь?! Неси бутылку бехеровки и много простыней. Она же вся мокрая. Вера! — теперь барон шагнул ко мне. — Все будет хорошо. Только сними с себя мокрую одежду. Ты просто снежный сугроб, а не женщина!
— С чего вы взяли? — с трудом проговорила я. — Здесь темно. И вы меня не трогали.
— Логика. Железная мужская логика! — усмехнулся Милан. — Ты явилась со снежного балкона. Какой ты еще должна быть? Прошу тебя, сними с себя всю одежду.
Я вцепилась в свитер и сдернула его, потом стащила футболку, лифчик я не надевала. С молнией джинсов я провозилась пару секунд, зато стащила их вместе с трусами и только внизу заметила сапоги. Пришлось сесть на ледяной пол голым задом и разуться.
— Вера, возьми Жизель, а я возьму тебя.
Почувствовав в руке вагу, я механически сомкнула на ней пальцы. Барон подхватил меня на руки. Марионетка болталась в воздухе и будто бежала рядом с нами. В своей спальне Милан опустил меня на кровать и забрал марионетку.
— Не уносите ее! — взмолилась я.
— Она будет здесь, на стуле. Нити запутались, но это не беда. Ну что ты здесь стоишь?! — это Милан уже орал не на меня. — Догадайся, что тебе здесь не место! И закрой за собой дверь!
Не мог же он говорить это кукле. Марионетки сами не ходят, хотя говорят без разрешения — это я теперь точно знаю. Дура… Это был карлик. Теперь он ушел. Мы одни. Но не вдвоем, а втроем, и я могу спокойно сидеть голой на кровати. Ничего не произойдет. На груди продолжал болтаться розмарин. Бред… Что это было? Призрак. Говорящая марионетка, зовущая на помощь. Меня? Почему меня? Почему не своего создателя?
— Дура! — услышала я тот же голос и тряхнула головой.
— Ты мне это уже говорила утром, — ответила я в голос.
— Вы обе, сейчас же прекратите разговаривать! — это уже был голос Милана, а вот и его руки.
Они сорвали с меня ожерелье и толкнули на кровать. В нос шибануло алкоголем. Господи… Он надумал растереть меня этой гадостью!
— Вера, будешь крутиться, я волью это тебе в рот!
Я замерла, хотя не знаю, как сумела пролежать неподвижно, когда его горячие руки то накрывали мне грудь, то скользили по животу и до боли сжимали ляжки… А потом я с радостью перевернулась на живот, потому что можно было закусить одеяло. Во мне не крупа. В моем теле дурь — абсолютная и неизлечимая.
— Ну все!
Милан замотал меня в простынь, точно в саван, и я лежала поперек его кровати безвольной мумией, у которой на свободе были только губы. Если барон лишит свободы и их, я пропала.
Глава 5: эпизод 1
Я открыла глаза на рассвете. Так мне показалось вначале, потому что комната тонула в сером полумраке, но потом я поняла, что просто портьеры задернуты слишком плотно. Кроме меня, в комнате никого. Все, как вчера. Да не совсем… Я вылезла из тепла в холод и подошла к окну — мороз и солнце, день чудесный. Вот барон и задернул портьеры, чтобы я не подскочила с первым солнечным лучом. Кто скажет, на который по счету я сейчас жмурюсь? Жизель?
Ее вага была зацеплена за спинку стула, и несчастная марионетка распласталась на полу. К счастью, лицом вверх. Отстраненный взгляд, точно ничего не помнит. Я пожелала ей доброго утра. В ответ — тишина. Не узнает меня?
Я тоже не очень себя узнавала. Стою посреди комнаты абсолютно голая и даже не смотрю в сторону открытой двери. Теперь я посмотрела и сразу заметила на столике бутылку из зеленого стекла и две стопки. На дне второй оставалось немного бехеровки. В бутылке ее тоже было совсем немного. Зачем барону понадобились стопки?
Я тронула край кровати и сообразила, что одеяло откинуто, но простыни, в которую я была завернута, нет. И на соседней подушке отпечаток головы… Я отдернула руку и обратила взор на лицо куклы.
— Жизель, — Судорожно сглотнула. — Что я не помню?
Марионетка молчала. Я принюхалась к своему телу — душ, может, и необходим, но бехеровкой я точно не пахну. Жизель? Тишина… Я обошла кровать — моей одежды нет. Откинула другой край одеяла — измять так простынь во сне невозможно, если только до этого не… Я сжала щеки растопыренными пальцами и укололась камнем кольца. Оно на месте! Но душа моя на месте не была.
Я с яростью рванула на себя створки шкафа и уперлась взглядом в аккуратный ряд мужских костюмов. За другой дверцей — рубашки и… Одиноко висят моя футболка и джинсы. Абсолютно сухие. Свитер, перекинутый через вешалку, даже не влажный. Я сунула руку в задний карман джинсов и нашла там аккуратно сложенные бикини. Оставалось отыскать сапоги. Да вот же они, у выхода. Стоят нос к носу, как вчера.
Виски похолодели, и я, закрыв шкаф, присела на край мятой кровати. Барон убрал почти все следы ночного буйства. Привычка? Болезнь? Какая теперь разница! Только простынь расправить подо мной не смог, чтобы скрыть… А собирался ли он вообще что-то скрывать? Он просто навел порядок. Или не он? Уж лучше бы он сам! И как же обрадуется герой-любовник, узнав, что я ничего не помню. Вернее, помню — только не то, что надо.