Марионетка. Книга 1
Шрифт:
– А ведь как всё замечательно начиналось…
Начало профессиональной карьеры Романова было и в самом деле неплохим. Окончив университет с красным дипломом, он поступил в редакцию молодежной газеты, где несколько лет проработал с Игорем Скобляковым и Никитой Малявиным, ныне известным в городе тележурналистом – автором и ведущим передачи «Криминальный репортаж», выпустил сборник стихов и без проблем вступил в Союз писателей СССР. В начале перестройки, занявшись, как и многие из его друзей бизнесом, открыл одно из первых в городе кооперативных кафе. Через год расширил бизнес, через два купил машину, через три – большую квартиру в престижном районе города и при этом ни разу ни перед кем не унижался. И только полгода назад, когда потерял всё, что может потерять
Разобравшись с вопросом «кто виноват?», Романов загрустил, ибо со вторым русским вопросом «что делать?» было всё предельно ясно – делать было нечего. Нечего, потому что, ничего делать в свои сорок лет, как оказалось, он толком не умел. Журналист из него не получился, бизнесмен тоже, и единственным делом, в котором он считал себя специалистом, была поэзия и водка.
Но и тут всё обстояло не так, как хотелось бы. А точнее, совсем не так.
Выросший в семье интеллигентов, где слова: «Россия», «духовность», «идея» звучали значительно чаще, чем: «магазин», «очередь», «деньги», где родители могли часами напролет цитировать Пушкина и не могли запомнить цены на товар, она состояла более чем из трёх цифр, Романов откровенно стеснялся своей работы и при малейшей возможности старался показать, что не бизнес – поэзия является его настоящим призванием. И вот теперь, после того, как Скобляков, к чьему мнению он прислушивался, посчитал его стихи недостаточно хорошим для того, чтобы быть опубликованными в журнале, Романову показалось, будто ему плюнули в душу, а заодно лишили, казалось бы, гарантированного куска хлеба.
Правда, оставалась еще водка, но и тут его ждало разочарование.
Позвенев в кармане мелочью, он понял, что для пьянки у него не хватает капитала, и окончательно загрустил. Не зная, чем заняться, встал с кресла, вытащил листок календаря, еще раз прочитал то, что было написано на нем, и позвонил.
Ему ответил мягкий спокойный женский голос.
Разволновавшись, Романов довольно сумбурно, как ему показалось, объяснил цель своего звонка. Однако Полина Петренко, ответившая на звонок, с первых слов поняла, о чем идет речь. Внимательно выслушала и после нескольких вежливых фраз назначила встречу на следующее утро.
12 февраля
Полина пришла раньше, чем обещала. Скинув с плеч легкую длинную шубку, вышла в сопровождении Романова на середину зала и, приподнявшись на цыпочки, с интересом осмотрелась по сторонам.
Тонкая, высокая, чуть выше Василия, яркая блондинка, она была одета в серые облегающие бедра брюки и тонкий вязаный свитер.
Приглядевшись, Романов дал ей двадцать пять лет. Поговорил немного и дал тридцать. Поговорил еще чуть-чуть и пришел уже к окончательному выводу о том, что его гостье никак не меньше тридцати пяти.
«А впрочем, – подумал он, – всё это ерунда! Главное, не то, сколько ей на самом деле, а то, что принадлежит она к той редкой породе женщин, которые, достигнув определенного возраста, живут согласно придуманному ими летоисчислению и небезуспешно соответствуют ему. Поэтому, какая бы дата рождения не стояла у таких женщин в паспорте, им еще многие годы будут давать двадцать пять».
Несмотря на скромную одежду, Петренко не производила впечатления человека, привыкшего экономить в магазинах мод. И может быть, поэтому Романову стало необыкновенно приятно от мысли о том, что на встречу с ним она оделась именно так: по-свойски, без дорогих изысков, просто и со вкусом.
Закончив осмотр комнаты, Полина остановила свой взгляд на хозяине.
– Хорошая квартира, – улыбнулась ему. – Сколько комнат?
– Четыре.
– Один живете?
– Что, заметно?
Полина пожала плечами и еще раз улыбнулась.
Романов понимающе кивнул, дескать, вижу, что заметно, можете не отвечать, и указал рукой на кресло. Дождался, когда она сядет и, подтянув на коленях брюки, уселся на диван.
Спросил: чем он может помочь.
Полина задумалась.
– Не знаю, с чего и начать…
– А вы начните с начала!
– Хорошо! Видите ли, Василий…
– Сергеевич.
– Да… Видите ли, Василий Сергеевич. Есть у меня один хороший друг. И мы с ним тут недавно поспорили…
Она извинилась. Вытащила из сумочки носовой платок и приложила к носу.
Пока Полина приводила себя в порядок, Романов глядел на нее, и откровенно любовался. Всё в ней ему нравилось. И то, как она вела себя – предельно просто и вместе с тем вежливо, и то, как она, пытаясь объяснить цель своего визита, волновалась, но больше всего ему нравилось в ней то, что она, красивая и, видимо, не бедная женщина, всеми силами старалась завоевать его расположение.
– Если можно, расскажите поподробнее, – попросил он. – Не стесняйтесь.
Полина благодарно улыбнулась и перешла на деловой тон.
– Хорошо. Как я уже говорила, у меня есть близкий друг, чьей дружбой я очень дорожу. Поэтому я всегда, в любой ситуации, стараюсь не только производить на него благоприятное впечатление, но и, по возможности, не разочаровывать в мелочах… Вы меня понимаете?
Романов молча кивнул.
– Но недавно случилось так, что я… как бы вам сказать?.. несколько переоценила свои возможности. Я поспорила с ним, что смогу не только написать небольшой рассказ, но даже опубликовать его в каком-нибудь приличном журнале. А он, представьте себе, возьми да согласись! Я, конечно, старалась, как могла, но… – Полина беспомощно развела руками, – оказалось: написать рассказ совсем не то же, что и сочинение в школе! Вы представляете?
Романов представлял.
– Ну вот! – неизвестно чему обрадовалась Полина. – А срок пари истекает меньше, чем через два месяца. В апреле.
– Вы хотите, чтобы я написал за вас рассказ? – спросил Романов.
– Да. Если можно.
– И чтобы авторство этого рассказа принадлежало вам?
– Естественно.
Встав с дивана, Романов молча прошелся по комнате.
– Ну что ж… В общем-то, я не против. Но хочу предупредить сразу: это не так просто, как вам, может быть, кажется.
– Почему? – спросила Полина. – Ах, да, это! Я вам, разумеется, хорошо заплачу! Сколько?
– Я о другом, – поморщился Романов. – Вы не понимаете… Написать рассказ – полдела, надо чтобы его еще и напечатали в журнале. Ведь, если я вас правильно понял, именно это является главным условием пари?
– А в чем, собственно, проблема? Ведь вы, как мне сказали, член союза писателей! Поэт!
– Ну и что с того, что член союза! Это, знаете ли, не гарантия того, что тебя все будут печатать. Тем более что вкусы нынешних редакторов совершенно непонятные. Кому-то могут не понравиться ассоциативные связи, у кого-то появятся претензии к раскрытию образа героя второго плана, а кому-то может просто не приглянуться твоя новая рубашка. – Романов сел на место и поправил воротник. – Скажу вам больше, бывали случаи, когда писатели становились всемирно известными благодаря своим произведениям, которые до этого отвергли десятки издателей и…