Мария в заповеднике
Шрифт:
Мария осторожно высвободилась.
— Бедные мои. Бедная страна. Все, мой мальчик, успокойся. Мария тебя простила… и никому не расскажет. Пойди, высморкайся, — приговаривала она.
Она вскочила на ноги и оправила платье.
— О, госпожа Мария! — захныкал Купо. — Вы так добры, так справедливы всегда, мы все тут готовы умереть за вас…
— Перестань ныть, — теперь уже в обычной своей бесчувственной манере оборвала его племянница Калиграфка. — Это я забираю…
Она смотала остаток пленки, сняла с магнитофона бобину и напоследок еще раз напомнила о своей угрозе:
— Вылетишь сразу из Заповедника, — и показала многозначительно бобину в руке.
— Ну что вы, госпожа Мария, как можно! Да за вас… — зарычал ревностно Купо.
Но Мария
…Пер и Магнус, в замешательстве, обернулись, оборвав разговор на полуслове. Мария быстро прошла к ним от двери и остановилась между их креслами.
— Я немного заставила вас ждать, — сказала она, — но для этого потребовалось известное время.
С этими словами Мария протянула Магнусу магнитофонную пленку, но секрет ее объяснила, почему-то, обернувшись, Перу:
— Вы так увлеклись, что совсем забыли об осторожности. Вот что я хотела вам показать. Во всяком случае, этот ваш разговор я могу вернуть вам обратно.
Магнус принял у нее ее рук бобину и внимательно на нее уставился.
ВТОРОЙ ПРОТОКОЛ
Не успел Пер вернуться в Домик Персонала, и ему сразу пришлось бежать на Станцию. Как доложил Уэлш, Министр Шенк вдруг запросил разговор с секретарем Большого Конгресса.
— Йоцхак уже там, — сказал Дермот.
По дороге Пер размышлял не столько о причине такой спешки Министра, сколько о смысле донесения, которое придется передавать в планирующий офис немедленно. На Станции он сразу прошел в кабинку для прослушивания и, недолго думая, нацепил наушники. На середине какой-то фразы он услышал «голос секретаря»:
«…да, мы уже советовались и решили выделить вам потребительских товаров сколько потребуется.
Министр: «То есть, чтобы удовлетворить потребности не только краймеров, но и всего остального населения? Я вас правильно понял, господин секретарь?»
«Голос секретаря»: «Совершенно верно, хотя… вы сами понимаете, какой это риск и не только экономический…»
Министр: «Да-да, господин секретарь, именно об этом Я и хотел теперь поговорить. Именно риск и не только экономический. Ведь Я примерно понимаю ход ваших мыслей, товары надо создавать или зарабатывать самостоятельно, иначе они вместо процветания повлекут еще большее падение… нравов».
«Голос секретаря»: «Это не ход моих мыслей, как вы изволили выразиться. Об этом предупреждают нас специалисты в области социального планирования…»
Министр: «Разумеется, здесь есть проблема… Товары надо ценить, а как их ценить, если они не заработаны… и так далее, вплоть до выводов о последующем вырождении всего общества в иждивенцев и нищих попрошаек, и в итоге — его исчезновение с лица Земли…»
«Голос секретаря»: «Ну, это слишком мрачно и пессимистично. Всегда можно уберечь хотя бы часть».
Министр: Это именно то, что Я и хотел теперь обсудить. У Нас, господин секретарь, тоже теперь бывают иностранные философы, и они тоже видят эту здоровую часть общества, видят, что в ней заключен большой потенциал для Нашего Возрождения. Вот почему Нам особенно не хотелось бы ошибиться именно теперь и, допустив зло по отношению к некоторым людям, погубить все общество в целом. А что, ваши специалисты действительно подтверждают, что товары могут погубить империонов?»
«Голос секретаря»: «Мне, во всяком случае, известны такие выводы наших экспертов».
Министр: «Если эти выводы соответствуют истине, то Мы, наверное, можем пойти на риск, а также эксперимент».
«Голос секретаря»: «Какой эксперимент, господин Министр?»
Министр: «Дело вот в чем, господин секретарь. Некоторые иностранные философы, которые, как Я уже сказал, теперь бывают у Нас из стран Большого Конгресса, определенно видят в части Нашего общества, и, слава богу — большей его части, некое особенное качество, которое, как бы это получше объяснить вам, характеризуется больше духовными, что ли, если можно так выразиться, запросами, а не материальными. Осмелюсь предположить, господин секретарь, что именно на этих людей внезапное обладание товарами первой и второй необходимости, как наиболее противоречащее их душе, может произвести особо разрушительное действие. Один Наш философ, которого пятьдесят лет тому назад закопали живым в землю — за Наших великих предков Мы, как вы понимаете, никакой ответственности не несем — писал, что если у людей нет мира в душе, то и на вещи, которые их окружают, они будут смотреть как на врагов. Импортные товары и вещи станут как бы угрожать их спокойствию и счастью, а Нас здесь предупреждают, что, утратив именно эту часть общества, Мы потеряем, таким образом, основы, оригинальность и важное отличие от других, а значит, и силу».
«Голос секретаря»: «Какую силу?? То есть, простите, я только хотел уточнить, какую именно часть населения вы имеете в виду — краймеров?»
Министр: «Как раз наоборот, господин секретарь. Нас больше беспокоит состояние простолюдинов. При виде импортных товаров и ярких вещей они сразу впадают в панику или проводят время в мечтах о той или иной вещи или товаре. Видите ли, некоторые, как я уже сказал, иностранные философы полагают, что у Нас, как бы это сказать, не все еще в порядке с головой, и хотя именно в этом они усматривают большие перспективы для Нас, сейчас, однако, одна проблема сразу тянет за собой другую. Как только простолюдин становится обладателем той или иной вещи или товара, то сразу он становится также объектом преследования со стороны того или иного краймера… В таких условиях почти невозможно управлять Империей: одни — все время в поисках вещей или товаров, а другие — их обладателей. В Империи хаос, господин секретарь, не дай вам бог испытать что-либо подобное. И вот Я думаю, а что если нам, и правда, опробовать ваши предложения из прошлого раунда Наших с вами переговоров и действительно попытаться отвлечь от политической активности именно краймеров, с помощью ваших товаров?»
«Голос секретаря»: «Я этого не предлагал, я только интересовался, не думаете ли так вы сами, в свою очередь».
Министр: «Ну вот, теперь Я действительно так думаю. Мы отвлечем внимание краймеров вашими товарами, на которые они так падки, а простолюдовая часть общества, которую краймеры прекращают терроризировать, потому что теперь с нее нечего будет взять, обращается на путь истины и добра, а также — к вопросу своего духовного выздоровления».
«Голос секретаря»: «Это поистине смелое, нетрадиционное решение, господин Министр. Ведь раньше нам казалось, что, только предоставив всем без исключения относительное изобилие материальных ценностей, мы бы могли постепенно определить — по отношению к этим ценностям — кто есть кто в вашем обществе. Но от такого решения, скажу вам без лукавства, нас сдерживала одна деликатная сторона дела, а именно — вопрос права, которое предусматривает ответственность за провоцирование людей на определенные поступки, а также любые эксперименты, с этим связанные. Но теперь у нас появляется возможность часть общества, причем — большинство, и причем — лучшее большинство, если верить вашим оценкам, — уберечь от противоправных экспериментов и не искушать этих людей заграничными потребительскими товарами. Такое решение, господин Министр, настолько оригинально, что мне придется запросить предварительно мнение наших экспертов по планированию… Всего хорошего, господин Министр, мы вас известим о результатах экспертизы. Если будет что-то новое, выходите на связь, я предупредил своих помощников, чтобы с вами немедленно соединяли. До свидания».
Там положили трубку, и Пер услышал, что Министр положил свою только минуту спустя, будучи, наверное, в больших раздумьях.
Пер прошел в аппаратную. Йоцхак сидел за пультом и барабанил по нему пальцем.
— Они не только рады игрушкам, Йоцхак, но теперь еще готовы верить любому шарлатану, — сказал Пер.
— Магнус не шарлатан, — возразил ему оператор. — Он в чем-то даже профессионал…
— Ты узнал его?
— Еще бы! Ведь это его проповеди стоили существования Союзу в Южном Полушарии.