Мария в заповеднике
Шрифт:
Раньше отец для этого тщательно отбирался из онанистов — настоящих онанистов, которые не выдерживали энергетической связи с женщиной и умирали прямо в ее объятиях в момент эякуляции. Вначале такие особи охотно соглашались стать отцом наследника, не подозревая, что именно ждет их на брачном ложе. Их было совсем нетрудно убедить в возможности благоприятного исхода Оплодотворения, так как аборигенов история не учит — даже история всего-то двадцатилетней давности! Да и стал бы задумываться дикарь, которому выпало нежданное счастье пожить при дворе, ведь иногда нужных особей подбирали на задворках Империи — не всегда найдешь заядлого онаниста среди только придворных. Наконец, развилась практика выращивания таких «отцов» в инкубаторе.
Вначале мальчиков воспитывали, как в английском работном доме, а после полового созревания переводили на режим тех учреждений, которые Америке известны как массажные кабинеты.
Здесь молодые женщины регулярно удовлетворяли мальчиков своими нежными ручками или губками в течение нескольких лет, пока мальчики не становились совершенно непригодными для полового акта с женщиной. Такой самец умирал уже стопроцентно в полноценных объятиях девушки, привыкнув лишь к удовольствию без всякой активности со своей стороны и не выдерживая поэтому сильного энергетического обмена. Самцы-производители одноразового использования из дворцового инкубатора теперь всегда были под рукой. К сожалению, последний шаманский переворот оказалась столь разрушительным, что от прежней культуры ничего не осталось. Великолепные инкубаторы по требованию революционного большинства стада пришлось ликвидировать. По их замыслу, теперь все должно было обрести формы объективности и равных возможностей, а в особенности — отец будущего наследника должен был теперь появляться как бы случайно, в процессе естественного отбора, а не выращивания элиты на ферме. Онанизм теперь стал широко пропагандироваться и изучаться в системе среднего образования. Появилась сексуальная теория больших империонов, которая признавала онанизм большим благом и даже как показатель хорошего питания мужских особей вследствие успешного решения продовольственных задач, причем молодых самцов стали призывать к увлечению онанизмом сами женщины, — видишь, Уэлш, я даже не употребил слова самки…
— Это, по-твоему, разговор о женщинах? — не выдержал Йоцхак. — А по-моему, ты сошел с ума! Ты уже битый час говоришь об онанистах…
Пер остановился. За окном плавал в один из тех чудесных солнечных вечеров, когда природа манит на воздух, но в этот раз она будто кричала, заклиная — уловившего такие сигналы — и носа не высовывать из дома, если ему не хотелось попасть под каток надвигавшихся больших событий.
— Между прочим, мне передали приглашение на этот Обряд: нас всех ждут завтра вечером в Усадьбе… — сказал Пер.
— Какой Обряд? — спросили разом Йоцхак и Уэлш.
— Обряд того самого Оплодотворения Матери Будущего Наследника. Поэтому, Уэлш, — обратился Пер к дуболому, не обращая внимания на застывший с интересом Персонал, — тебе все-таки придется исполнить роль лазутчика. Сходи сегодня, посмотри, что там делается в Усадьбе. Только, — прибавил Пер, — насколько мне известно, около Усадьбы много охраны. Прошу тебя, Уэлш, ни с кем не связывайся, охрану со всем своим искусством обходи и никуда больше не залезай — меня интересует только Усадьба!
— А жених-то кто? — спросил Йоцхак.
— Именно это, может быть, и удастся выяснить Дермоту!
ТРЕТИЙ ПРОТОКОЛ
Министр: «Господин секретарь, рядом со Мной сейчас находится второе лицо Империи, господин Прокурор Калиграфк. Мы хотим сделать вам официальное приглашение. Завтра у Нас будет свершен важнейший священный Обряд, и впервые Мы хотели бы пригласить на него представителей Большого Конгресса. Мы считаем, что этот шаг будет способствовать укреплению доверия и взаимопонимания между Нашей и вашей империями».
«Голос секретаря»: «Мы думаем, что такой жест доброй воли будет по-настоящему оценен Конгрессом, господин Министр. И кого же вы хотели бы видеть у себя нашими представителями? Но, прежде чем вы ответите, я могу конфиденциально сообщить вам, что Персонал Станции, который обслуживает вас, наделен очень широкими полномочиями, вплоть до дипломатических…»
Министр: «Конечно, Мы это знаем, именно поэтому Мы и хотели пригласить на празднество именно Персонал. К тому же… тут есть еще одна деталь, которая вынуждает Нас сделать именно выбор в пользу этих людей.
«Голос секретаря»: «Я рад, что вы их цените и доверяете им, господин Министр».
Министр: «Этот Обряд, господин секретарь, малоизвестен в мире, нигде вы не встретите ничего подобного, и вот для того, чтобы его могли правильно оценить представители Большого Конгресса, первый раз его должны увидеть именно те, кто уже пожил в Нашей Империи и привык к ее обычаям и к Ее людям».
«Голос секретаря»: «Я уверен, что наши представители из числа Персонала Станции сумеют по достоинству оценить ваш праздник».
Министр: «Конечно, Мы им доверяем, и все же Нам хотелось бы по возможности предупредить некоторые непредвиденные эксцессы. Например, у праздника есть вот какая особенность: одним из главных действующих лиц на нем, а лучше сказать — в самом центре этого Священного для Нас Обряда — будет находиться не совсем обычный человек, вернее, наоборот, настолько обычный, что может произвести самое неожиданное впечатление на тех, кто по условиям своей жизни и работы вращается, главное, в высших и средних сферах и никогда не опускается, так сказать, до улицы. Наверное, во всех частях света простолюдины могут производить самое сильное впечатление на таких людей своей внешностью и своим поведением».
«Голос секретаря»: «Если вы под именем простолюдина подразумеваете мужчин и женщин, которые никак не связаны с политикой или высшим светом, то, по нашему мнению, они от этого только выигрывают…»
Министр: «Конечно, господин секретарь! Я ничего плохого не хотел сказать о простых людях, но дело в том, что у Нас эти люди слишком отличаются от общепринятых стандартов, простите за каламбур…»
«Голос секретаря»: «Ничего, продолжайте…»
Министр: «Вы знаете, Наша Империя пережила тяжелые времена, и теперь Нам приходится нелегко. Все это накладывает свой отпечаток на Наших империонов и отражается на их детях. Тяжелая жизнь родителей совсем не так благоприятно сказывается на потомстве, как этого хотелось бы. У Нас сейчас высокий процент врожденной инвалидности, и зачастую люди выглядят просто ужасно, господин секретарь, они неказисты, кривы, уродливы… если не сказать больше, господин секретарь».
«Голос секретаря»: «Что же может быть больше?»
Министр: «Мы не готовы заранее предугадать, какое именно впечатление произведет на ваших представителей тот простолюдин, который удостоен на этот раз исполнить главную роль в предстоящем Священном Действе, но Мы хотели бы заблаговременно вас заверить, что, несмотря на его внешность, в душе этот человек безупречен. Господин Прокурор подсказывает мне, что это, может быть, лучший исполнитель Обряда за всю его историю. К тому же, сам Обряд настолько труден, что в прошлом у Нас бывали случаи, когда исполнитель главной роли от чрезвычайного волнения не выдерживал и здесь же отдавал богу свою душу. Мы хотим сказать, что простолюдин, которого на этот раз увидят ваши представители, подвергает себя великой опасности — и это обстоятельство тоже, наверное, подымет его в ваших глазах, несмотря, повторяю, на всю его импозантную внешность».