Мария в заповеднике
Шрифт:
— Мы ей не будем также предлагать и валюту, потому что суммы, которыми мы можем располагать, слишком ничтожны, чтобы не задеть самолюбия одной из самых богатых женщин Империи, — продолжал Йоцхак Смоленскин торжественно.
Мария опять удовлетворенно кивнула, хотя Пер, к примеру, точно знал, что Мария бедна как церковная мышь, все ее скромные средства уходили на какую-то странную деятельность, похожую на смесь благотворительности, подкупов и просто кутежей с подданными. Дикари за это обожали племянницу Калиграфка. Можно сказать, она была доступна и снисходительна, и они платили ей за это преданностью, как давно уже отметил для себя Пер.
— Итак, — сказал Йоцхак, — я предлагаю показать, наконец, госпоже Марии все наши игрушки, и пускай она сама выберет себе что-нибудь по душе!
Пер умоляюще посмотрел на своего оператора, но тот оказался уже около топчана у стены, пал пред ним на четвереньки, запустил под него обе руки, потянул что-то громоздкое, и на свет появился известный уже ящик с колесиками, кубиками и шариками, из которого три дня назад была извлечена, в том числе, коробочка, спасшая жизнь Министру Империи Шенку Стрекоблоку.
Мария заглянула в ящик с самым искренним любопытством.
— Вот! — закричал Йоцхак. — Все наше богатство мы кладем к ногам племянницы Калиграфка!
И он подволок коробку к ногам Марии.
— Что это? — спросила Мария весело.
— Разве вы не видите? — удивился, в свою очередь, Смоленскин. — Неужели вам это ничего не напоминает?
Йоцхак, между тем, пребывал на корточках перед ящиком и заглядывал Марии в лицо снизу вверх, изображая почтение.
Она еще раз всмотрелась в содержимое коробки, но все с тем же веселым выражением любопытства на лице лишь отрицательно покачала головой и произнесла:
— Уверяю вас, ничего я здесь не вижу, кроме, может быть, ящика с игрушками, как вы сами сказали только что.
— А я уверяю вас, здесь именно то, что вам нужно, — заявил Йоцхак.
Он залез рукой в груду разноцветного барахла и извлек оттуда какой-то яркий, веселый шарик с приделанными к нему то ли щупальцами, то ли антеннками. Йоцхак нажал у шарика кнопочку и подал его Марии. Не успела она взять игрушку, как антеннки зашевелились у нее в руке, Мария вскрикнула и выронила шарик.
Йоцхак аккуратно поднял игрушку с пола.
— «Паучок», — объяснил он. — Любой ваш соотечественник будет в восторге от такой игрушки, она необычная, яркая, смешная, и если я скажу еще, что шарик способствует возбуждению вожделенной, но несговорчивой женщины, то ваш соотечественник запродаст черту душу, лишь бы заполучить такой возбудитель…
Йоцхак еще погремел в куче, разгребая там рукой, и извлек ослепительно блестевшую на свету серебром банку. Ее он тоже протянул Марии.
— Правда, завораживает? Так и хочется ее побыстрей схватить, — пояснил Йоцхак.
Мария не шелохнулась.
— Наверное, вы первая и единственная женщина в Империи, которая сразу же не вцепилась в эту банку и не убежала с ней к себе в дом. Потом она долго бы думала, что бы такое туда положить? Крупу или спички? Ну, а мужчина захочет положить туда, например, гвозди и украдет эту банку, не задумываясь при первом же удобном случае… Что? Да нет же, ручаюсь вам, ему и в голову не придет, что теперь он до конца дней своих останется империоном…
Йоцхак положил банку рядом с собой и достал из ящика, хотя и необычайно симпатичную, но зато натурально обыкновенную погремушку, какими мамы забавляют своих младенцев.
— Тоже, между прочим, вещь, — сказал он, отложив погремушку на пол. — Однажды две женщины из-за нее так подрались у входа в магазин, что вывалили своих младенцев по неосторожности из колясок прямо на землю!
— Но все это так, к слову, — продолжал Йоцхак, роясь в игрушках. — А вот, например, штучка, которая может парализовать работу целого города. Вы забрасываете в магазин партию таких вот по низкой цене — и город остановился! Все курильщики и не курильщики, любовницы и любовники бросили свои дела, чтобы поучаствовать в свалке за этими зажигалками…
Мария взяла у него из рук милую вещицу, чиркнула, и вещица выпустила вверх ослепительный изумрудный огонек.
— Я очень рада, Йоцхак, что вы показываете мне свои игрушки, но я все же не понимаю, какую ценность они могут иметь в нашем деле?
Йоцхак, кряхтя, встал с колен и вернулся к себе в кресло. Все в молчании ждали.
— Ах, Мария, — произнес, наконец, Йоцхак, — вы согласны, что любая из этих вещиц может свести с ума — и хорошо еще, не в прямом, а только в переносном смысле слова — любого из ваших соотечественников?
— Люди в Большой Империи так бедны и несчастливы — вот и впадают в дикость при виде красивых вещей.
Мария приняла вид жалостливой мамы, защитившей своих непутевых детей от обидчика.
— Госпожа Мария, — обратился к ней Йоцхак, — когда моралисты обвиняют Цивилизацию в том, что она, к примеру, споила индейцев, погубив их морально и физически, и поэтому, мол, заняла континент, то почему-то всегда пропускают мимо внимания, что там ведь фигурировала не только водка, но и разные блестящие безделушки, которые приводили дикарей в экстаз. Я ничего не утверждаю, много или мало выпивают водки подданные Большой Империи, но я только хочу вам напомнить, что Цивилизация никуда не исчезла, она как появилась десять тысяч лет назад, как была во времена переселения в Новый Свет, так и пребывает на Земле сейчас, и как встарь она обезвреживает дикарей, убирая их с пути, не столько водкой, сколько вот этими безделушками, игрушками и прочими блестящими штучками. Я хочу сказать, уважаемая наша Мария, что большие империоны не потому впадают в грех при виде красивых вещей, что бедны и несчастливы, а потому бедны и несчастливы, что… впадают в грех при виде красивых вещей Цивилизации.
— Пер! — обратился Йоцхак к главному специалисту после общей паузы, — как божий день ясно, Мария пришла сюда не за подарками. Она явно нас выследила, мы ей в чем-то мешаем, а она может помешать нам. Я думаю, надо ей все рассказать. Марию здесь обожают, она вправе знать, что ее ожидает… Объясни, Пер, деликатно, как будто говоришь с обычной женщиной.
Мария молча воззрилась на Пера. По каким признакам женщины выделяют из множества своего мужчину? По внешнему виду или по внутреннему миру, который они умеют видеть, чтобы стать «тоже человеком»? Персонал Станции не раз уже намекал Перу в минуты мужских разговоров, что, судя по взглядам, которыми иногда одаривала его Мария, могущая, по всей видимости, сохранить самообладание даже и в огне, у него есть все шансы утолить свой пыл в ее объятиях после долгого, вынужденного воздержания здесь, в диком районе Земного шара…