Мария в заповеднике
Шрифт:
Рано утром Пер остановился перед окном и, продрав глаза, позвал вдруг:
— Дермот!!
Обернувшись, он увидел офицера, выходившим из своей спальни.
— Надеюсь, — прибавил Пер, — ты вчера уже зализал свои раны?
Уэлш был теперь одет в обычные свои штаны и рубашку, а следы побоища под действием клея «живучка» почти исчезли у него с лица.
— Я это уже видел, — сказал он.
Он тоже остановился у окна, и теперь оба они что-то там стали разглядывать.
После некоторого молчания Уэлш произнес:
— Нам говорили на лекциях, что воины темных веков Цивилизации физически не
— Вот и не нужно как раз сегодня никакого шума, — согласился с ним Пер.
— Потрясающе! — откликнулся Йоцхак, который до этого дремал в углу в кресле. — Никогда бы не подумал, что у вас в школе биовышибал читают лекции по истории четвертого века Азии!
— Йоцхак! Между прочим, нам туда сегодня выходить… Не задирай зря офицера безопасности! — потребовал Пер сердито.
— Я и сам могу защитить себя, возьму вот наше ружье… — сказал Йоцхак невозмутимо.
— Боюсь, что краймеры тебя не поймут, — опять возразил Пер. — По специальному распоряжению Прокурора теперь в Заповеднике только краймеры имеют право носить огнестрельное оружие…
— Впрочем, как и во всей Империи, — закончил Йоцхак его фразу его же голосом.
— Я бы подписался под этими словами, но тебя ведь просили, Смоленскин, не забавляться голосами при Дермоте. Посмотри, что с ним опять сделалось…
Дермот стоял бледный как полотно, уставясь в одну точку, которая, как обычно, лежала где-то в области бара с виски. У Дермота дернулась щека, потом он сделал шаг и, глядя перед собой невидящими глазами, двинулся прямо к своей цели. Пока он деревянными руками возился с дверцей, наливал себе из бутылки, ставил ее обратно и пил виски одним глотком, Йоцхак все это время невозмутимо рассуждал вслух:
— Насколько все-таки несовершенна еще техника Цивилизации! Полюбуйтесь, пожалуйста, перед нами современный дорогостоящий биопотрошитель, творение рук человеческих, на создание которого потрачены миллионы долларов и пятнадцать тысяч учебных часов, — и вот, столько ошибок в программе! В театр не ходит, комаров боится, и я не удивлюсь, если еще и — мышей…
— Дермот! Убьешь его после, когда будете на пенсии и встретитесь как старые добрые друзья за стаканчиком пива где-нибудь в американском баре, — вмешался Пер. — Ты же знаешь, Йоцхаку потому и пришлось покинуть театр и сцену и скрываться в качестве оператора здесь, на задворках мира, что публика принимала его почти как и ты, Уэлш… Только, разумеется, не так сдержанно.
Он строго посмотрел на Смоленскина.
— Ну что вы, ребята, я еще поражаюсь выдержке Дермота, зритель бывал и хуже! — согласился оператор.
Спиртное немного усмирило Дермота, и он вернулся к окну. Пер стал с ним опять что-то разглядывать.
— Да, — подтвердил Пер, — у гуннов вместо глаз были какие-то пятна и вместо лица — кусок мяса, об этом говорит Сидоний и, кажется, у Марцеллина есть… Краймеры, конечно, ре-волюционировали и не так человечески без-образны, но я тебя понимаю, они производят на тебя такое же впечатление, как и гунны на врага в свое время, но я очень надеюсь, Дермот, что тебе не придется с ними воевать: по крайней мере, до окончания Обряда они будут развлекаться порнопроизводством наследника… хотя их движения настораживают. Смотри, тот вон там, все время хочет схватить что-то руками…
— Вертятся, пританцовывают… Как будто в них кто-то целится, — заметил Дермот.
— Если долго смотреть, возникает желание отравой попрыскать, дустом, как…
— Фашист! — подал голос со своего кресла Йоцхак сквозь дрему.
На него не обратили внимания.
— Эта порода особенно расплодилась не так давно, — продолжал Пер, — в основном, после переворота. Краймеры внесли определенную нервозность в стадо, как в стоячее болото. Между прочим, ни Министр, ни Прокурор не должны были иметь такие имена, Стрекоблок, Калиграфк… — это детские имена, их дают младенцам, чтобы отпугивать злых духов, и когда дети становятся взрослыми, они меняют имена на приличные. Но и Шенк, и Калиграфк росли уже во время большой численности краймеров, и они сами настояли, чтобы им не меняли крутые прозвища…
— По-моему, Стрекоблок и Калиграфк звучит вполне цивилизованно, — опять вмешался Йоцхак, зевая.
— Шенк Стрекоблок у них означает — «Пучеглазая Лягушка», а Калиграфк — «Вонючий Цветок», — сказал Пер.
— Черносотенец! — отозвался Йоцхак. — Все вы там, у себя в России, имена ищете…
Его снова проигнорировали.
— Смотри, вон тот бритый, с голым черепом, земляникой угощается… И ему еще подносят.
— Лидер группы. У краймеров очень развит коллективизм, из них легко создавать партии, нацеленные на продукты питания и вещи, которые производит Цивилизация. Они сопутствуют Цивилизации, как тараканы. Если бы большим империонам не поставлялись из Цивилизации вещи и техника, то краймеры вряд ли у них так широко расплодились или, во всяком случае, они не были бы так активны, ведь вдохновлять могут только высокие цели — импортная одежда и вещи из Цивилизации, а то, что выходит из-под рук самих больших империонов, объектом политической деятельности краймеров в стаде никоим образом быть не может.
— Все-таки я очень сомневаюсь, Пер, что сегодня нам не придется вступить с ними в контакт, — сказал Дермот Уэлш. — Они плохо контролируют себя. Боюсь, как бы не пришлось мне опять оставить за собой гору трупов.
— Да, они все время словно бы ждут чего-то безвольно и в этом смысле, конечно, назойливы, как бывают назойливы женщины, когда алчут и мечутся в поисках развлечений…
— Я не понимаю, Пер, почему стадо не убьет их?
— Ты говоришь о стаде империонов, как о людях. Но это — дикари, а дикари не могут убить краймеров, потому что они боятся смерти. Это же двуногие не очеловеченные аборигены, Дермот!
— Так мы в зверинце? — спросил Йоцхак, подходя к ним сзади. — Дайте-ка, я тоже хочу взглянуть на посетителей из нашей клетки для цивилизованных обезьян…
Йоцхак вклинился между Уэлшем и Пером.
В лесу за окном сновали десятки людей. Они кучковались группами, вновь рассыпались и исчезали в зарослях, движения их были резкими, они переговаривались, постоянно что-то жевали и пили… Некоторые были пьяны или пребывали под действием наркотиков. Другие забавлялись, толкая друг дружку, как школьники на переменке, отпускали подзатыльники и щелбаны проигравшим в какую-то «дворовую» игру, одному просто сунули кулаком в нос, и когда он упал и его стали пинать ногами, с методой.