Маркиз Роккавердина
Шрифт:
— Клянусь богом, который будет судить меня!
— Оставь бога в покое! Ну-ка попробуй скажи, что сдержала клятву!.. Ведь не можешь! Ты отдалась… своему мужу, как продажная девка! Разве он не был, не должен был считаться твоим мужем только для видимости?.. Вы оба поклялись!
— Ах, ваша милость!
— Ты, ты сама дала мне это понять!
— Да мыслимо ли это!
— Тебе было жаль его! Тебе казалось, что он унижен в глазах людей! Ты сама не раз говорила мне это.
— Это правда! Правда! Но вы только подумайте, ваша милость!.. Поначалу все ничего, как два чужих человека,
— Ну а потом?.. Что потом было?.. Ты ведь мне ничего не говорила!
— А зачем? Чтобы ваша милость гневалась?..
— Так что же было потом?
— Потом… Но вы только подумайте, ваша милость!.. Однажды я сказала ему: «Женщин у вас сколько угодно… Разве кто-нибудь мешает вам? Разве вам мало?» Он заплакал. Как ребенок плакал и ругался на чем свет стоит. «Надо кончать эту историю! Я не могу так больше!.. И что только за сердце у вас?» Что за сердце? Я виду не подавала, но втайне плакала из-за смертного греха, в котором жила…
— Из-за него ведь тоже!.. Говори! Признавайся!
— Нисколько! Нисколько, ваша милость!.. Нет, — добавила она, немного помолчав, — не хочу лгать!.. Но господь наказал нас… за одни только дурные намерения! И той ночью не дал ему вернуться домой!.. Ох!.. Мы пришли бы к вашей милости просить вас, умолять вас… Тем более что вам не было до меня никакого дела!.. Такова уж моя судьба! Да свершится воля господня!.. А теперь и имя мое исчезнет. Я уезжаю туда, где никто не знает меня. От отчаяния уезжаю… Если же когда-нибудь… Рабой, рабой вашей буду, и ничем больше! Ах! Я жизнь готова отдать ради вашей милости!
Маркиз слушал ее со всевозрастающей тревогой, закусив губу, чтобы не взорваться. И когда она на мгновение умолкла, а потом сразу же добавила: «Нет, я не хочу лгать!» — кровь ударила ему в голову, словно он увидел, как прямо у него на глазах снова свершается подлое предательство.
На мгновение он застыл в недвижности и задержал дыхание. Но тотчас же с каким-то мрачным удовлетворением задышал полной грудью. Да, он вовремя выстрелил! Он не дал им совершить предательство!..
Однако умысел, злой умысел все-таки был! И кто знает, быть может, не смея признаться в этом, она до сих пор оплакивает убитого!
Недобрая мысль пронеслась у него в голове: помешать ей заменить убитого живым! Сделать ее навсегда своей рабой, облить презрением и даже никогда не смотреть ей в лицо! Эти рыдания, эти слезы, эти оправдания были, конечно, лживыми!
Он уже готов был сказать: «Не выходи замуж!.. Останься!» — но с трудом сдержался.
Агриппина Сольмо покорно приблизилась к нему, вытирая слезы, и, взяв его руку,
— Да благословит меня ваша милость! Да пошлет вам господь счастье… если правда, что вы женитесь!
От ее прикосновения прилив нежности охватил его, и он быстро отдернул руку. И сразу же, пока более сильное чувство не овладело им, проговорил срывающимся от волнения голосом:
— Если вдруг… что-нибудь понадобится… Вспомни!..
14
Баронесса Лагоморто, которая вот уже десять лет выходила из дома только по воскресеньям послушать мессу в соседней церквушке на площади делле Орфанелле, пришла к племяннику, чтобы без промедления передать ему ответ синьорины Муньос и взглянуть на изменения, которые он произвел в старом палаццо семейства Роккавердина, где она родилась.
— Ты должен бы хорошую свечку поставить за мое здоровье!
— Хоть двадцать, тетушка!
— Но что ты тут натворил? Ничего не понимаю.
— Новая жизнь — новые заботы! — воскликнул маркиз, подавая ей руку, чтобы провести по дому.
Матушка Грация, сразу же прослезившись от радости при виде баронессы, которая столько лет не была здесь, робко заглядывала то в одну дверь, то в другую, делая какие-то странные жесты и откидывая падавшие на глаза волосы.
— Вы довольны, мама Грация, что маркиз женится?
— Ах, если б это было так, ваша светлость!
— Если бы было не так, я бы вам этого не сказала. Нужно привести себя в порядок, мама Грация, чтобы понравиться прекрасной молодой хозяйке, которая придет сюда.
— Я приведу себя в порядок, когда настанет время отправляться на тот свет! Ох, я бы умерла со спокойной душой, если бы это была правда!
Она не смела верить в эту новость. Но почему же ее сын даже не намекнул ей до сих пор? Она последняя узнала об этом! Как-то, вспоминала она, даже та сказала: «Я знаю, что он женится!» И поэтому, как бы упрекая маркиза, Грация то и дело повторяла: «Если бы это была правда!»
— Это правда! Правда! — успокоил он ее, заметив, что бедная старушка обиделась. — Но я получил подтверждение этому от тетушки баронессы только сейчас. Вот почему ничего тебе не говорил. Ведь если бы потом оказалось, что это не так…
И она исчезла за дверью, чтобы скрыть свое волнение.
— А гостиная? — спросила баронесса.
— Она осталась без изменений.
— С этой непристойной голой женщиной, что нарисована на потолке?
— Это же Аврора, выдающееся произведение, тетушка, того же художника, который писал фрески в церкви святого Исидоро.
— Он мог хотя бы прикрыть некоторые места!.. Нет, я не хочу ее видеть, — добавила баронесса, заметив, что маркиз собирается открыть дверь.
Новая жизнь — новые заботы! Мэр лично пригласил маркиза на собрание самых уважаемых людей города, чтобы поспособствовать беднякам, оказавшимся в крайней нужде. Это дало ему повод пойти в клуб, надолго задержаться, а потом и снова бывать там под тем же предлогом.
— Только благодаря неурожайному году мы снова видим вас здесь!
— Лиха беда начало!