Марш мародеров
Шрифт:
Юсупов заводит тягач и практически наугад ведет машину сквозь потоки воды к границе первого слоя червоточины. Ник ловит взгляд Эн, ободряюще улыбается, но так и не дожидается ответной улыбки.
Глава четвертая
Темнота, плотная, вязкая, непроницаемая для звуков. Черный туман. Мрак. Мгла. И при этом - косые лучи света, падающие откуда-то из-за деревьев. Они рассекают пространство впереди на неровные сегменты, режут на куски, расчерчивая тьму узкими, ослепительными линиями.
Свет не смешивается с чернотой, не освещает, не высветляет ее, но
Где-то капает вода.
Ник делает несколько шагов, притормаживает. Позади слышно шарканье ног. Или это эхо его собственных шагов? Чтобы понять, нужно остановиться, прислушаться. Но останавливаться нельзя. Земля сразу начинает шевелиться, засасывать, втягивать в себя. Внизу - как будто смола, твердая, если топнуть, но мягкая и податливая, если просто стоять.
Где-то капает вода.
– Эй!
– кричит Ник.
– Кто здесь?
Тишина. Наверху - ничего. Ни звезд, ни облаков, ни Луны. Просто тьма. Надо идти. Надо поскорее преодолеть этот кажущийся бесконечным отрезок пути. Ближайшая полоса света приближается. Шаг, другой - и Ник зажмуривает глаза от нестерпимого сияния. Но любопытство - или страх неизвестности?
– пересиливают, и он приподнимает веки.
Солнце. Оно висит в безоблачном небе. Щебечут птицы. Качает ветвями старая липа. Под ногами - трава. Обычная, сорная трава - одуванчики, подорожник, мятлик. Справа - бензозаправка за ядовито-зеленым цементным забором. На заборе граффити - изображение улыбающейся рожицы и наползающие друг на друга буквы «smile», выполненные в обычной манере уличных художников. Слева - дорога, новенький рекламный щит с предложением покупать газонокосилки какой-то немецкой фирмы и деревья.
Ник смотрит вперед. Там колышется уже знакомая золотистая пелена. Третий слой. Сквозь него просматриваются сверкающий синими стеклами павильон автостанции и больничные корпуса. До них вроде бы рукой подать, но это только кажется - судя по карте, которую вручил им Филатов, до РКБ еще топать и топать.
Шаги позади звучат все отчетливее. Кто-то идет за ним. Идет и молчит. Кто это? Юсупов, Хал, Эн, Цапко? Но они остались там, возле тягача, у золотистой стены, отгораживающий этот невозможный мир от мира нормального, если можно называть нормальным первый слой червоточины, слой, в котором всего лишь звучат звуки умершего города.
Где-то капает вода.
Солнечный свет меркнет. Снова мрак. Переход такой резкий, что Ник невольно разводит руки в стороны, чтобы не потерять равновесия и не упасть.
Шаги все ближе. Нику становится страшно. Где он? Что происходит? Он резко оборачивается и видит, как полосу света пересекает чья-то размытая тень. Это тот, кто идет за ним.
– Стой! Ты кто?
– крик вязнет в темноте, слова звучат глухо, незнакомо, словно их произнес кто-то другой.
Ноги вязнут, приходится вытягивать их и идти дальше. Нет, не идти - бежать! Быстро бежать прочь от этих шагов, от тьмы, от света, от невозможной жути. Бежать, как бегут от хищников звери, как бегут дезертиры на поле боя, спасая свои жизни.
Где-то капает вода.
Ник снимает с плеча автомат. Он знает -
Ник вспоминает, как погиб Бабай. Он шел первым, ощупывая дорогу филатовскими вилами. Шел и говорил что-то об усталости, о том, как ему все надоело. Еще успел сказать про дом, который хочет построить на берегу Волги, на холме. А потом резко залаял Камил, и Бабай исчез - только бурьян зашумел. Они бросились вперед и застыли на краю круглой дыры метра три в диаметре. На дне ее колыхался фиолетовый кисель. Из киселя торчал черенок вил. Хал ухватился за него, дернул, но что-то вырвало вилы из его рук и утянуло вниз.
Они кричали, совали в яму ветки, потом Юсупов сбегал и подогнал тягач. Буксировочный трос ушел в кисель весь, целиком и повис, не достав до дна. Тогда Ник кинул туда камень. Звука удара никто не услышал. После этого он велел всем оставаться у машины и двинулся на разведку…
Затвор автомата лязгает с таким звуком, как будто это челюсти фантастического робота-трансформера из старого фильма. Ник поворачивается, поднимает оружие.
– Стой! Назовись! Буду стрелять!
Шаги умолкают.
Где-то капает вода.
Ник начинает пятиться - ноги опять засасывает. Задрав ствол в воздух, он нажимает на спусковой крючок. Звук выстрела бьет по ушам, голова отзывается нестерпимой болью. Гильза с отчетливым чавканьем поглощается ожившей землей.
– Следующий выстрел - на поражение!
– чеканит Ник, морщась - в висках бьют кузнечные молоты.
Тихо.
Почти.
Где-то капает вода.
Ник поворачивается и прибавляет шаг. Вторую полосу света он проходит с закрытыми глазами - и снова слышит позади шарканье.
Идет. Этот неизвестный все так же идет за ним. Он не испугался выстрела и грозных окриков, он не свернул, не отстал. Он преследует Ника. Гонится за ним. Надо стрелять. За прожитое в этом новом мире время Ник хорошо понял, буквально печенкой уяснил простое правило, закон неизбежности: стреляющий первым остается живым.
Но Эн, остальные? Вдруг это все же они, вдруг проклятая червоточина играет с ним, как с котенком, подставляя друзей? Сейчас он выстрелит - и всё…
– Сволочь!
– Ник чувствует, что сейчас заплачет, заревет, как в детстве - от обиды, от безысходности, от неумения принять правильное решение.
Сжав автомат двум руками, он бежит туда, где капает вода - наобум, наугад, уже не думая об опасности.
Свет, тьма, свет…
Резко остановившись, Ник оглядывается. Это совсем другое место. Нет, золотистое сияние, павильон автостанции и корпуса РКБ никуда не делись, вон они, впереди. Но вокруг теперь пустырь, заросший чертополохом и лопухами. В стороне, в нескольких метрах - бетонная плита и ржавый канализационный люк посредине. Ник подходит, ногой пробует плиту - твердая. Встав на нее, он опускается на одно колено, как учили в армии, вскидывает автомат и ждет.