Мартин-Плейс
Шрифт:
Он вспоминал, поглаживая подбородок, смакуя каждую деталь. Внезапно он пристально поглядел на Льюкаса.
— Вы — помощник Арнольда Рокуэлла, если не ошибаюсь?
— Да, я был назначен его помощником около двух лет назад.
— Скажите мне, мистер Льюкас, что он за человек как начальник.
— Я думаю, что во многих отношениях
— Очень тактично, но это не ответ на мой вопрос.
Льюкас осторожно сказал:
— Он не признает никаких возражений, когда речь идет об общей политике компании.
— Поскольку эта политика строится на принципах и связана с идеалами, э?
— У меня сложилось именно такое впечатление, сэр.
— И совершенно справедливое.
В выцветших глазах замерцали веселые искорки, и Льюкас обеспокоенно прикинул, к чему, собственно, может клониться эта игра в кошки-мышки.
— А на чем, по вашему мнению, следует строить политику нашей компании, мистер Льюкас?
— На практическом использовании экономической науки для достижения целей «Национального страхования», — ответил Льюкас, смело проводя демаркационную линию.
— Вы возражали мистеру Рокуэллу прямо? Вы пытались объяснить ему свою точку зрения?
— Только в общих чертах, когда он спрашивал мое мнение. Я могу заверить вас, что между мной и мистером Рокуэллом не существует никакой личной вражды.
Сэр Бенедикт кивнул.
— Именно это я и хотел услышать, — он глубже утонул в своем кресле и сказал задумчиво: — У нас у всех есть свои сильные и слабые стороны, но только время и перемены способны их выявить. Арнольд Рокуэлл — человек огромной наступательной энергии и твердых убеждений. Он сделал национальный и социальный прогресс неотъемлемой частью развития нашей компании, и я беру на себя смелость сказать, что он всегда сохранял трезвый взгляд на вещи. И добивался вполне удовлетворительных результатов.
Он пристально посмотрел на Льюкаса, который, хотя и не мог ничего возразить против этих похвал, тем не менее не «обирался смиряться с вытекающим из них выводом, что Рокуэлл даже сейчас — нужный человек на нужном месте. Он должен был защищать свою позицию, но не смел посягнуть на прерогативу старика и заявить, что Рокуэлл ошибается.
— Я надеялся, что мои предложения не будут истолкованы как сомнение в способностях мистера Рокуэлла, — сказал он. — Я расхожусь с ним только в одном: я убежден, что мы больше не можем позволять себе роскошь действовать, исходя из мотивов, для которых у нас уже нет материальной основы.
Сэр Бенедикт перевел взгляд на огонь. Этот молодой человек боек на язык и очень не глуп. Он вкрадчив, умен, честолюбив и беспощаден. Арнольд и нарочно не мог бы выбрать для себя лучшей розги. Он снова посмотрел на Льюкаса — холодным оценивающим взглядом, который застал того врасплох.
— Ваш анализ произвел на меня благоприятное впечатление, — сказал он, — как и ваш такт. Однако не думайте, будто правление не сознавало, в каком положении оказалось в настоящее время «Национальное страхование». В значительной мере вы суммировали то, что я уже сам обнаружил. Я знаю, — как, вероятно, и вы, — что Арнольд Рокуэлл не способен заставить себя стать человеком меньшего калибра, и поэтому работу, для которой он не подходит, придется поручить человеку меньшего калибра.
Льюкас покраснел. Это оскорбление было прелюдией к победе, и все внутри у него жадно насторожилось.
— Частным образом мы можем признать, что наши точки зрения совпадают, — сказал старик, заглаживая свои предыдущие слова, — иначе я не говорил бы так откровенно. На заре моей карьеры мне самому пришлось убедиться в пользе страхования. Я должен был раздобыть деньги, не занимая их под грабительские проценты и не ограбив банк. В те дни мои взгляды отличались большой узостью, и я обязан Арнольду Рокуэллу тем, что вместе с приобретаемыми деньгами мог позаимствовать и моральный этос. — Он улыбнулся. — Мне, вероятно, будет его не хватать? Как вам кажется, мистер Льюкас? Я имею в виду этос.
И снова Льюкас ощутил разделяющую их пропасть. Возраст и прошлое. Но он не мог допустить, чтобы возраст и прошлое превратили его в покорного прислужника, вынужденного довольствоваться тем, что ему швырнут. Он сказал:
— Я не отвечаю за то, чего вам будет не хватать, сэр Бенедикт. А буду я или нет отвечать за то, что вы приобретете, — это не имеет отношения к моей честности. И я расхожусь и с мистером Рокуэллом совсем не в этом.
— Согласен, мистер Льюкас, и приношу свои извинения. Законность будет краеугольным камнем нашего будущего, каким бы это будущее ни оказалось. Итак, Арнольду придется теперь жить с юридическим этосом. Это будет для него чем-то новым.
Значит, Рокуэлл будет жить. Льюкас недоумевал.
А старик говорил:
— Арнольд Рокуэлл будет занимать свой нынешний пост, пока не уйдет на пенсию или не сочтет нужным сам от него отказаться. Таково единодушное решение правления. Однако в будущем важные решения он будет принимать только с одобрения правления. Ему придется понять, что в его возрасте он уже не может единолично нести полную ответственность за такую большую компанию, как «Национальное страхование», и мой долг убедить его в этом. Мой долг, кроме того, сообщить ему, что вы назначаетесь заместителем управляющего.
Льюкас слегка поклонился, не вставая.
— Благодарю вас, сэр Бенедикт.
— Вы это заслужили, — резко ответил старик. — Я хочу, чтобы вы ясно понимали свою роль. Все рекомендации по вопросам общей политики вы будете направлять непосредственно мне. Рокуэлл будет делать то же самое. Я все это организую. Правление будет возвращать все решения Рокуэллу для проведения их в жизнь. А вы будете отвечать за проверку их исполнения. Вам понятно?
— О да, сэр.
— Вам следует также учесть, что Рокуэлл не будет поставлен в известность о вашем контакте со мной или с правлением, и для видимости вы будете получать все распоряжения от него. Все ясно?
— Совершенно.
— Мы, конечно, понимаем, что положение ваше будет несколько щекотливым. Но думаю, что вам не придется занимать его слишком долго — вряд ли Арнольд способен быть настолько уж слепым.
Льюкас решил, что отвечать ему незачем. Чтобы занять это положение, ему нужна только способность выполнить все, что оно от него потребует. А такой способностью он обладал в полной мере. Он знал это еще тогда, когда работал в бухгалтерии. По сути, он станет самым молодым управляющим компании, побив рекорд Рокуэлла на четыре года. Эпоха краснобая кончилась, мыльный пузырь должен вот-вот лопнуть. Несколько секунд он слышал только монотонный голос, не различая слов, но потом заставил себя сосредоточиться.