Маска: история Меллисы де Бриз
Шрифт:
— Но ты догадалась. Каким же образом?
— Просто. Он перестарался. — Меллиса улыбнулась с оттенком превосходства и пояснила: — Я проходила мимо стола и внимательно рассматривала всё. Так вот, бюро было в том обычном виде, когда человек пишет много и часто — завалено бумагами, чернильница открыта, всё передвинуто так, чтобы письменные принадлежности были под рукой. Но на полированной крышке стола не было листа бумаги. Именно там, где он должен быть. Пусто! Рядом лежало перо, и я видела, что чернила на нём совсем свежие. Был рассыпан песок — немного, так бывает, когда поспешно сушат письмо. Но где лист?
— И Валлюр принял тебя сразу, как только ты пришла?
— Немедленно. Времени от доклада дворецкого до моего появления в кабинете едва хватило на то, чтобы пересесть с книгой на диван в другом конце комнаты. Человек, которому нечего бояться, успел бы только недовольно поднять голову и отложить перо, поскольку я отвлекла его от работы.
— Пожалуй. Но ты говорила, что это не единственная странность.
— Не единственная, — Меллиса прямо посмотрела в глаза Лоранс. — У Валлюра большие долги?
— Об этом знает весь Париж, — откровенно удивилась Лоранс. — Огромные!
— Да? В том-то и дело, что все говорят об этом. А знает ли "весь Париж", что маркиз ни разу не задержал квартирную плату, которую вносит вперёд? И, несмотря на "нищенское существование", наш дорогой друг способен заплатить тысячу ливров за греческую статую Афродиты или сто двадцать экю за большую китайскую вазу, я уж молчу о диком количестве редких книг, которые стоят недёшево. Да, он беспорядочно занимает деньги и много проигрывает, но ты сама говорила, дорогая Лоранс, что в чём, в чём, а в отсутствии осторожности и рассудительности маркиза упрекать грех.
— Ты заставляешь меня задуматься всерьёз, — высказалась Лоранс. — Откуда он берёт деньги на жизнь, а не на то, чтобы их глупо тратить, поддерживая репутацию мота и азартного игрока, да?
— Да. И еще… Валлюр откровенно высказался, что по причинам своих понятий о чести не может быть прислужником Монсеньора. И деньги его не интересуют, ибо "жить на подачки кардинала" маркиз не намерен. Но если, к примеру, ты предложила бы ему крупную сумму денег в уплату срочных долгов, взял бы?
Лоранс опустила глаза и растеряно покачала головой:
— Не знаю.
— Знаешь! И наверняка ты не раз выручала его!
— Ладно, я признаю, взял бы. В наше время больше половины придворных молодых людей живёт за счёт денег жён, а чаще — любовниц. А я ему — друг и тем более имею право оказывать такую помощь.
— Прекрасно, — удовлетворённо констатировала Меллиса, — я об этом и говорю. Я права. И положение дел у маркиза действительно весьма шатко, я точно знаю, но… не уверена, что для господина де Валлюра кредиторы такой уж источник опасности. Скорее — наоборот.
— Может быть, — согласилась Лоранс. — Он не глуп и знает, чем отвлечь внимание сплетников и соглядатаев. Но и ты у меня, соответственно, не проста. У тебя хватка гончей, Меллиса. Причём, той породы, что берёт след свежей крови.
— Бедный маркиз! — ехидно заметила "гончая". — Если тебе так его жаль, давай пригласим Валлюра завтра к обеду. Он согласится!
— Как хочешь, — не раздумывая, ответила Лоранс. Потом нахмурилась: — А что ты собираешься делать в это время?
— Я буду с вами. Но кто-нибудь должен позаботиться о бумагах маркиза, ты совершенно права, дорогая Лоранс. Я это устрою.
— Кто же?
— Анна-Луиза, наверное? Жаннет, думаю, слишком проста?
Лоранс показала жестом свое согласие и одобрение. Подруги пожелали себе доброй ночи и разошлись.
Лоранс, может быть, и спала, а Меллиса потеряла покой. Она не думала о том, что должно произойти завтра, не беспокоилась о связях Валлюра с тайными дипломатами других держав и каких именно. Еще интересовало только: "Где и когда?"
Она не могла отделаться от навязчивого ощущения, что ей знакомы руки маркиза, его алый перстень, и его серый взгляд. С искрами льда.
"Где же, ну где? И… когда?"
Учитывая возраст Валлюра, в приюте они не могли встречаться, он слишком молод, чтобы даже случайно посещать родительские дни и концерты. И потом, мальчишки были редким явлением в той жизни Меллисы, она легко вспомнила бы. Значит, позже…
Дороги? Ларшан? Барбизон? Эгревиль? Немур? Версаль? Нет… С дворянами тогда остерегались связываться. Быть может, случайно?
Париж! Декабрь 1622 года! Париж…
Как Валлюр сегодня опустил глаза и протянул руку за книгой… Как смотрел на нее, делая вид, что взгляд его направлен куда-то в сторону… Они снова сидели напротив, у окна, как тогда в экипаже! И в первый вечер знакомства, не зная еще, что она живёт здесь в особняке у Лоранс, маркиз предложил проводить ее и доставить домой. Он сказал то же, что и тогда: "Куда вас доставить, мадемуазель? Мой экипаж в вашем распоряжении".
И голос был тот же! И если Меллиса не успела тогда в полутьме рассмотреть получше вензель, вырезанный на кольце, то этот камень в золоте на худой руке мальчишки в дорожном костюме студента, она запомнила хорошо. И как он втащил ее в свой экипаж, пряча от преследователей.
Этого не хватало! Значит, ее спаситель — месье де Валлюр?! Да ведь Меллиса готова его убить! И поделом ему, раз не способен узнать в нынешней графине той девочки. Тем хуже!
Меллиса чувствовала удивление и радость оттого, что наконец разрешила загадку. Но крошечная надоедливая тревога не ушла до конца. Теперь она стала иной. Меллиса почувствовала свою связь с этим странным человеком. Она не собиралась отступать, но теперь азарт ее стал иным, более личным.
"Завтра я покажу ему, на что я способна, когда меня разозлить", — почти промурлыкала Меллиса с нежностью, вспоминая обо всей этой давней истории.
И она тут же спокойно заснула.
На следующий день, около десяти утра, графиня де Граньоль снова появилась на пороге дома, где жил Валлюр.
Дворецкий не выразил никаких чувств по поводу ее визита. Даже удивления. А Меллисе требовалось его сочувствие.
— Дорогой Дюфор, я просила бы не докладывать о моем приходе. Я сама это сделаю, — обворожительно улыбаясь, попросила она.