Маска падшего
Шрифт:
Студент с матерью защищали родственника, как позволяли им их интеллигентные языки – неудачно, словом. Известно, что если в драку вмешаться, то тебе отвесят первому; так вышло и тогда: пытаясь отстоять честь жертвы заказного убийства, Томас вместе с матерью сами стали жертвами бесчисленных оскорблений. Дошло до того, что Вендель приписал её к числу наложниц всех отличившихся политиков и, в довершение хаоса, ударил в полную силу. Так поразило это всё тогда Александра, что он протрезвел вмиг и пришёл на помощь.
– А, два года назад? Очуменный был вечер! Чмок! Александр, спасибо гигантское! –
Александр сосредоточенно сомкнул веки – он пытался поймать благоприятный момент, когда следует остановить Венделя без ущерба чьему-либо здоровью. Артур, бывший в тот вечер в отъезде, не понимал совершенно, о чём шла речь. Хелена как-то съёжилась, едва слышно ахнула и трепетно прикрыла рот руками, предчувствуя бурю. И, наконец, Томас… Он в сильнейшей ярости стиснул зубы и, приложив последнее усилие, дабы устоять на месте, процедил:
– О чём тебе говорит слово «мать»?
– «Мать»? Женщина и всё. Ах, я, что, ошибся?! —изобразил испуг Вендель, прижав руку к сердцу и приподняв брови неестественно высоко. – Боже свыше, меня же теперь в шизофреники запишут!..
Весельчак тут же рухнул наземь, сокрушённый ударом. Что-то хрустнуло у него в скуле, в голове звякнуло, и всё тело заныло. Томас едва устоял на ногах: бил он во всю, напрягаясь до предела. Хелена остекленевшими глазами наблюдала за всем действом.
– Сукин сын! – выругался Вендель. Вне себя, вскочил он на ноги и рысью подлетел к растерявшемуся Томасу.
Артур с Александром очнулись. Первый заслонил собою Томаса, а второй молнией повалил блондина на землю.
– Что на тебя нашло, придурок? – проревел Александр, тряся Венделя за грудки.
Глаза весельчака сначала горели огнём безумия, а затем стали тускнеть, пока выражение в них не сменилось испуганно-отчаянным. Артур поглядел недолго на это разбирательство и отвёл Томаса поближе к реке.
На середине её стояла одинокая лодочка. Пара мужчин, облачённых в рванину, сновали из одного её конца в другой, постоянно перетаскивая что-то объёмное и беспрестанно колышущееся. Пристальный взор мог рассказать больше: этими предметами были люди, связанные по рукам и ногам, бешено рвущиеся на свободу; мужчины подносили их к краю транспорта и окунали головы их в тёмную воду.
– Я тебя никогда таким не видел, – тихо вымолвил Артур меж тем. – Про кого он говорил?
– Про мою мать! – вспыхнул Томас, сбросил с себя его руку и облокотился на парапет, устремив тяжёлый взгляд на реку.
Пока один из мужчин довершал убийство, второй обнажал уже готовый труп и сбрасывал его с другой стороны в воду.
«Они настолько бедны, что, убив, обчистили трупы до последней вещицы, оставив в чём мать родила!..» – зажглась душа Томаса адским огнём. Каких усилий стоило ему подавить этот огонь, чтобы при том не закричать, не разрушить что-нибудь, не броситься на тех людей в лодке сломя голову, хоть и находились они на середине реки!
– Я не знал, – с искренним сожалением проговорил Артур. Поглядел на лежащего весельчака и прошипел: – Вендель!..
– … натурально, обыкновенный человек, – глухо закончил Томас.
Артур собрался уж отпустить восклицание, как собеседник вновь его прервал:
– С-скажи, А-артур… чего ты ждёшь от жизни? Что ты ценишь б-более всего?
– Э…
Вопрос ошеломил. Но собрался Артур и твёрдо ответил, поглядывая на троицу:
– Семью, наверное… и дружбу. Это самое главное в жизни каждого.
– Да… Это так. П-поэтому для меня важнее всего защитить п-пока ещё живую маму от нападок таких у-уродов, как он.
– Ты противоречишь: то он обыкновенный человек, то он урод.
– А разве это п-противоречие? – был тихий ответ.
Поразился Артур. Но решил довершить прежнюю тему:
– Тебе не нужно оправдывать свои действия, Томас. Тебя можно понять.
– Х-хорошо.
– Как сейчас твоя мама? Здорова?
– Сильно больна. Я л-лишь на одного человека н-ныне надеюсь…
– Вот как, – выдавил Артур. И добавил: – Здоровья ей.
Сказать ему более нечего. А при отсутствии слов нет смысла стоять и ждать у моря погоды – так думал он, а потому вернулся к закончившим препираться студентам. Томас постоял ещё с минуту, глядя вдаль пустыми очами, и тоже вернулся – как раз тогда, когда Александр, Вендель и Артур уже уходили.
Получасом позже Томас с Хеленой шли вдвоём в другой части набережной, как обычно взявшись за руки, – пожалуй, только это и могло поднять студенту настроение с самых тёмных глубин отчаяния. Девушка была весела, тогда как Томас мерил взглядом землю, лишь временами поглядывая вперёд. Но не стоит думать, что в трудные для одного человека из сей пары минуты второй от счастья облаков не может насчитаться – нет, оба чувствуют друг друга и понимают, когда ближнему плохо. Хоть Хелене и дышалось легко, она ощущала давление той горечи, что источал всем телом Томас. Но спросить не решалась, потому как казалось ей постоянно, что вопрос этот задавит в первую очередь её.
– Что за дым? – тихо спросила подруга.
Она решила начать издалека – поинтересовалась о тех пышных тёмных столбах, что с самого утра чернили небо.
– В-выборы скоро, – глухо, как бы находясь где-то далеко, ответил студент. – К-кандидаты, все как один, решили разоб-браться с терроризмом и вооружённой оп-позицией. Потому, кстати, и с-стреляли ещё сегодня.
– А чего раньше им этого не делалось! – досадливо протянула Хелена. В голосе скрипнуло презрение.
– Ты п-пойдёшь на эти выборы? – вдруг как-то оживился Томас и поглядел на подругу. – За кого г-голосовать будешь?
– Не, я не пойду. Все они какие-то сомнительные: у одного счета за границей, другой войну объявить хочет, а третий словоблуд!.. Не, я, наверно, пас…
– Вероятно, это н-наиболее правильный выбор… – странно отреагировал Томас, вновь опустив глаза. Хелена с прищуром поглядела ему в профиль и почувствовала болезненный укол. Она ощутила сама, как нечаянно ранила Томаса.
«Что же так мучает его?..» – звенел один и тот же вопрос. Душа девушки изнывала, кричала и бесилась. Она всеми силами хотела утешить Томаса и помочь решить все проблемы. Надо выяснить, что его тревожит!..