Маска Владигора
Шрифт:
— И Белун тебе не нужен, не тому делу служит Белун. Я же Краса помощник, он-то знает, что такое добро, и ты узнаешь это, если у меня останешься. Учеником моим тебя сделаю. Научу многому, сильным будешь, и не на руки свои полагаться станешь, а на знание тайное. Оставайся у меня, Велигор, оставайся…
Медленно поднялся с постели Велигор и преклонил колени перед стариком, и поцеловал его желтую руку, и слезы умиления готовы были пролиться из глаз его. А Веденей гладил его по голове и говорил:
— Умным станешь, сильным. А крылья человечкам малым да хилым не
А в это время на противоположном берегу реки над обрывом ходила взад-вперед девушка. Видела она, как старик вытащил Велигора из воды, как потащил безжизненное тело куда-то к предгорью. Долго рыдала она, не зная, жив ли возлюбленный ее или захлебнулся в волнах. Плакала она и потому, что через бурный поток никак не могла перебраться. Но вот слезы у нее иссякли, не иссякло, однако, желание увидеть милого вновь. Надела на себя Путислава кольчугу Велигора, его штаны и сапоги. Из лука хорошо она стрелять умела, в белку попадала с тридцати шагов. Вскочила на коня и погнала его туда, где можно было найти место для переправы.
А Велигор тем временем сидел напротив Веденея, и блаженная улыбка блуждала по его лицу. Он все слушал, слушал…
6. Владигор и нечисть
Подъезжая к воротам Ладора, чтобы покинуть его навсегда, не знал еще Владигор, куда направится он, но едва замкнулись за ним тяжелые ворота, как вопрос этот все сильнее стал мучить его. Вначале думал Владигор: «Ах, уехать бы поскорей отсюда, где меня так ненавидят, уехать куда глаза глядят!» Ну вот уехал, а дальше-то что?
Не понукая коня, опустив поводья ехал Владигор, и мрачные думы теснились в уме его. Понимал он, что даже в братских княжествах, в Ладанее, Ильмере, Венедии он тоже не сумеет доказать, что действительно является Владигором Синегорским, и не найдет он там пристанища, даже если предложит правителям тех княжеств служить им простым дружинником.
Отправиться в Гнилой Лес, к Бадяге? Но мысль о том, что ему придется стать разбойником, вызывала у него чувство тошноты. Вспоминался Бадяга, рубивший сплеча людей, не сделавших ему ничего плохого, и Владигор жалел, что не убил дружинника, предавшего своего господина и ставшего вором.
Конечно, можно было отправиться в Пустень, где Грунлаф знал, что он — Владигор. Но приехать к тестю, будучи изгнанным, потерявшим былое могущество, казалось Владигору позором. Правда, дорога в Пустень предоставляла ему еще и способ разыскать виновника его несчастья, но в успех поисков чародея, околдовавшего его, Владигор совсем не верил.
Вот поэтому и ехал он по уже темным полям, перелескам не разбирая дороги, и низко опустилась на грудь его голова, ибо не знал Владигор, куда ему податься, уверенный, что теперь он никому не нужен, хоть и очень хотел продолжать служить людям, быть их защитником. Потеря дворца, нажитых им и его предками богатств его не смущала — он во дворце жил просто и скромно, — но лишившись подданных, которым был отцом, покровителем, защитником, Владигор словно потерял самого себя, ибо не видел теперь нужды ни в своей силе, ни в мудрости, ни в доброте. А еще он думал о Кудруне, с которой так и не простился и которую не чаял еще когда-нибудь увидеть.
Проведя в седле всю ночь и проделав довольно большой путь, Владигор встретил зарю на околице небольшой деревушки. Пять-шесть домов под камышовыми крышами с хлевами для скотины да амбарами. Странное зрелище заставило Владигора остановиться: какие-то люди с громкими криками метались от дома к дому, они тащили за руки вопящих, облаченных в одни нижние рубахи женщин, а мужчин, которые пытались защитить своих жен и дочерей, пронзали сверкающими в лучах восходящего солнца клинками. Женщинам вязали руки и ноги, поднимали их и швыряли поперек седел.
«Ну вот, нашлась мне работа!» — с радостью подумал Владигор, высвобождая из кожаного чехла самострел.
Продев в его железное стремя ногу, в одно мгновение потянул на себя тетиву, тотчас захваченную костяным зубом. Наложив стрелу, пришпорил коня и рысью поскакал в направлении бесчинствующих похитителей. Приблизился он к ним быстро, те, не ожидая появления всадника в доспехах да еще с каким-то странным, по форме напоминающим птицу, оружием, опешили, но и Владигор пока не собирался нападать на них, только спросил:
— Кто вы? Каким таким промыслом промышляете на землях князя Владигора?
— Владигора? — с веселым удивлением переспросил один из похитителей. — Да нет больше Владигора, сгинул он в Борее! Бескняжие теперь у нас!
Вперед вышел высоченного роста детина, важный, пузатый, в кольчуге доброй, палица болталась на ремешке, привязанном к запястью, точно детская бирюлька. Громовым голосом сказал:
— Ты, парень, нас не замай, а дуй отсюда побыстрее, покуда пятки тебе не припалили огоньком!
Тотчас обступили Владигора со всех сторон человек десять разбойников — каждый с мечом или с палицей, в бронях чешуйчатых или в кольчугах, иные со шлемами на головах, злые, свирепые, готовые на все. Поодаль — лошади их со стонущими, лежащими поперек седел женщинами. И почувствовал Владигор, что уж приставлен клинок к его не защищенной щитом спине, потому что успел он на левую руку перекинуть крепкий свой, обтянутый воловьей кожей щит. Резко повернувшись в седле, выстрелил из самострела прямо в рожу того, кто напал на него сзади.
Замертво упал разбойник, и теперь уж Владигору нечего было бояться удара с тылу. Меч выхватил князь и одного за другим зарубил двоих нападавших справа, но тут сразу три клинка вонзились в грудь коня его, взвившегося на дыбы с громким жалобным ржанием. Ловко спрыгнул Владигор на землю, покуда не придавил его рухнувший конь.
Трое сразу набросились на него, размахивая клинками, но знал Владигор, что если уж трое на одного нападают, то вдвое сила у каждого из них теряется, потому что мешают они друг другу, развернуться не дают. Легко справился с ними Владигор, меч его мелькал в воздухе со свистом, разя и острием своим, и кромкой.